Голоса Америки - [92]

It will form as a habit and seep in your soul,

’ Till the stream of your blood runs as black as the coal.

CHORUS:

Where it’s dark as a dungeon and damp as the dew,

Where the danger is double and the pleasures are few,

Where the rain never falls and the sun never shines,

It’s dark as a dungeon way down in the mines.

2 It’s many a man I have seen in my day,

Who lived just to labour his whole life away,

Like a fiend with his dope and a drunkard his wine,

A man will have lust for the lure of the mine. (CHO.)

3 I hope when I’m dead and the ages shall roll

My body will blacken and turn into coal,

Then I'll look from the door of my heavenly home,

And pity the miner а–digging my bones. (CHO.)

НЕ ХОЧУ МИЛЬОНОВ, МИСТЕР

Не хочу мильонов, мистер,

На брильянты мне плевать!

Я хочу работать, мистер,

Я хочу существовать!

Ни к чему «роллс–ройс» мне, мистер,

Да и яхта ни к чему.

Дайте место — надо, мистер,

Есть семейству моему.

Чтоб вам дать богатство, мистер,

Как любой из нас корпел!

Вы же все забрали, мистер,

Голод, холод — наш удел.

Оскорбите меня, мистер,

Мне одно всего важней,

Об одном пекусь я, мистер:

Надо мне кормить детей.

Перевод В. Рогова

ПЕСНЯ ЗАКЛЮЧЕННОГО НЕГРА

Лепешка, вода —

Вот и вся еда…

Лучше, лучше,

Чем у меня дома.

Намного лучше,

Чем дома.

Полосатый халат,

Носки из заплат…

Теплей, теплей,

Чем у меня дома.

Намного теплей,

Чем дома.

Железный каркас,

Из соломы матрас…

Мягче, мягче,

Чем у меня дома.

Намного мягче,

Чем дома.

На ногах туги

Кандалов замки…

Туже, туже,

Чем у меня дома.

Намного туже,

Чем дома.

Перевод Ю. Хазанова

ДЖОН ГЕНРИ

Джон Генри еще под стол пешком ходил, а молоток уже крепко в руках держал; он вечно болтался под ногами у взрослых, которые работали молотком и гвоздями, и стоило ему найти гвоздь, хоть ржавый, хоть целый, он тут же вколачивал его в стену своей хижины. Можно даже сказать — Джон рос с молотком в руках.

Отец и мать Джона были рабами, как и все прочие негры в Америке. Но, когда кончилась гражданская война и президент Эб Линкольн подписал освобождение негров из рабства, Джон Генри оставил плантацию и занялся металлоломом. Он бил и крошил на куски старое железо, оставшееся после гражданской войны, чтобы его могли пустить в дело в кузнечных цехах. Его железо шло на новые отбойные молотки и стальные буры, а также на рельсы для железной дороги.

Поначалу негр Джон Генри работал отбойным молотком весом в двадцать фунтов. Возмужав, он уже закидывал через левое плечо молоток в тридцать фунтов. Потом стал ломать и дробить старое железо молотком в сорок фунтов. И наконец, крошил его на куски молотом–великаном в семьдесят фунтов.

Пройдя всю эту науку, Джон Генри решил заняться делом поинтереснее. Ему теперь захотелось пустить в ход один из новых отбойных молотков, сделанных из старого железа, которое он ломал и дробил. Он мечтал заколачивать им костыли в шпалы, чтобы надежнее держались рельсы, сделанные из железа, которое он крошил.

И Джон Генри пошел работать на железную дорогу. Вскоре он один мог выполнять работу целой бригады железнодорожных рабочих. Пока бригада вбивала костыли в левый рельс, он успевал покончить с правым рельсом. У него было два помощника, чтобы подавать костыли, и еще два, чтобы бегать за едой.

Однажды Джон Генри сказал своему главному, который руководил всей работой, чтобы тот дал передышку бригаде. Мол, Джон сам справится с обоими рельсами. Он взял в каждую руку по молотку весом в десять фунтов и пошел между рельсами по шпалам. Слева–направо, справа–налево взлетали через плечо его молотки, описывая сверкающую дугу. Удар — и костыль вогнан в шпалу. Еще удар — еще один костыль вошел в шпалу.

Весь день бригада глядела, как Джон Генри работает, и любовалась, и радовалась. Вот это мужчина, говорили они один другому. Настоящий мужчина!

Все, кто работал вместе с Джоном, очень гордились им, а потому печаль легла им на сердце, когда они услыхали его новую песню. Начиналась она так:

Берите мой молоток — о–о!

А кончалась:

Ну, я пошел — о–о!

Ему стало известно, что в других местах найдется более трудная и важная работа для его молотка.

К тому времени все свободное пространство страны исчертили железные дороги. Когда их строили, всюду, где можно, старались сократить путь. Так, вместо того чтобы строить дорогу через гору или вокруг горы, ее теперь проводили напрямик сквозь нее по тоннелю. Обычно, чтобы пробить в твердой скале тоннель, устраивали взрыв. Но сначала молотобойцы отбойными молотками с помощью стальных буров прорубали в скале дыру, а потом уже в эту дыру закладывали взрывчатку или динамит.

Самый длинный тоннель прокладывали тогда на железной дороге между Чесапиком и Огайо.

— Вот где стоит поработать, — решил Джон Генри. — Я свободен, и сил у меня хоть отбавляй, — радовался он, когда пробирался горами в Западную Виргинию, где строился этот знаменитый тоннель Биг–Бенд между Ч. и О. — Такая работка как раз по мне.

Он шел и пел, и его густой бас заполнял бездонные каньоны, отражаясь от их стен громким эхом:

Мой молоток поет, поет,

И белая сталь поет, поет.

Пробью я дыру, да, ребята,

Большую дыру, дыру,

Пробью я дыру.

Пробью я дыру.

Джон Генри не сомневался, что пробьет в неприступной скале большую дыру своим отбойным молотком с помощью стального бура.