Голос зверя. Дикая история хеви-метала - [12]
Настоящая рок-н-ролльная тяжесть – переход к рок-музыке, а затем к хард-року – возникла в Лондоне. The Kinks напрямую повлияли на The Who, группу, которая в середине шестидесятых наиболее последовательно обладала реальным звуковым весом.
The Who представляли собой странную комбинацию чувствительности художественной школы (Таунсенд) и агрессии уличных бандитов (остальные). Этот план продолжился через развитие хеви-метала и панк-рока, что, возможно, лучше всего иллюстрируется выраженным желанием Генри Роллинза из Black Flag, чтобы его считали «поэтом-воином».
Рифф для «My Generation» стоит отдельной книги. Он огромный. Колоссально. Намного больше, чем он того заслуживает. А потом басовая пауза. Гитары по-прежнему звучат, как у The Beatles.
Но именно невероятно агрессивный, насмешливый вокал Роджера Долтри действительно возвышает песню с точки зрения ее тяжести. Это гнев, который нельзя было услышать в мейнстриме до тех пор, пока панк не развалился в 1977 году.
Но настоящая история раннего The Who была амфетаминами. Говорят, что заикание в «My Generation» – это впечатление от модификаций скорости. По словам Пита Таунсенда об «I Can’t Explain»:
«…это песня, написанная 18-летним парнем, о том, что он не может сказать своей девушке „я люблю тебя“, так как перебрал с декседрином. Мне вообще не понравилось работать с этой группой. То, что мы продюсировали, не было тем, в чем я точно хотел участвовать. The Who создавали не ту музыку, которую я хотел, они не были той группой, в которой я хотел быть, и это была одна из тех вещей, где я просто случайно оказался, и они собрали нас вместе, и мы пошли именно в этом направлении. Если бы мы грабили банки, у меня было бы так же мало контроля над тем, участвую ли я в этом. Мне всегда было некомфортно. Мне всегда было не по себе. А мою жену, например, это сводило с ума! Я возвращался из тура, и она говорила: „Как это было?“, а я отвечал: „Это был ад“, а она говорила: „Ну, тогда почему ты это делаешь?“, а я отвечал: «Потому что у меня нет выбора», и она говорила: „Ну, у тебя есть выбор“, а я отвечал: „У меня нет выбора! У МЕНЯ НЕТ ВЫБОРА!“ Я чувствовал себя в ловушке. Я чувствовал себя заключенным. Но я также чувствовал, что как группа мы выполняем определенную функцию. Другими словами, я получал зарплату. Это был интересный момент. Я написал первую песню для The Who под названием „I Can’t Explain“, которая стала хитом. И я чувствовал связь с аудиторией. Я чувствовал, что произошло то, что группа, звукозаписывающая компания, менеджеры и публика все говорили мне: „Нам очень нравится эта песня, которую ты написал. Напиши еще“. И я подумал: „А!“; знаете ли, „я художник – и у меня есть заказ“. И это поддерживало меня всю мою жизнь.
Что было ужасно, так это то, что я собирался бросить художественный колледж и сбежать с этой гребаной ужасной шайкой паршивцев. Людей, с которыми у меня не было абсолютно ничего общего. Ничего. Следующее, что я вспомнил, я разбиваю гитары на концертах, говоря: „Я разрушаю инструмент моего буржуазного детства“.
„Это не спектакль! Это саморазрушительное искусство“ – вот где я до сих пор».
Пит Таунсенд в The Who был подобен чувствительному рулю в космическом корабле на старте. Группа раздвигала границы тяжести, это встретили неожиданной реакцией, и все пошло по кругу.
«Я был в Шотландии и прочитал в Melody Maker, что Пит Таунсенд сказал: „Мы только что сделали самый непристойный, громкий и нелепый рок-н-ролльный альбом, который вы когда-либо слышали“, – говорит Пол Маккартни. – Я так и не узнал, какой именно трек они записали, но это меня торкнуло – прямо слышал, как он об этом говорит. Поэтому я сказал ребятам: „Думаю, нам стоит сделать такую песню; что-то действительно дикое“. И я написал „Helter Skelter“. Там можно различить треск голосов, и мы играли ее так долго и так часто, что к концу можно услышать, как Ринго говорит: „У меня на пальцах волдыри“. Мы просто пытались сделать ее громче: „Не можем ли мы сделать так, чтобы барабаны звучали громче?“. Это было действительно все, что я хотел сделать, – сделать очень громкую и непристойную рок-н-ролльную пластинку с The Beatles. И я думаю, что это неплохой вариант».
В то время как «I Can See for Miles» не особенно тяжелая по стандартам The Who («My Generation» обладает гораздо большей мощностью), «Helter Skelter» чертовски жесткая. Звук гитары искаженный и резкий. Бас гулкий и округлый. Ринго бьет по барабанам сильнее, чем когда-либо прежде[37], и его качающийся ритм движет песню вперед, приближаясь к дум-металу. Песня едва вписывается в мелодию, а изогнутые гитарные ноты предвещают более поздние металические соло. Это блестящий, сокрушительный кусок «гаражного метала», и он написан парнем, который также написал «The Frog Chorus»[38]. Неожиданно «битлы» написали самую тяжелую песню на тот момент.
Но в то время как все группы «Британского вторжения» –
