Голос, зовущий в ночи - [51]

Он покачал головой, думая о своем. Оставалось лишь согласно кивнуть. Я, пытаясь найти себе занятие, которое позволит скрасить ожидание, успела вымыть посуду и занялась другими делами, когда в кухне возникла Маринка. Она постучала по дверному косяку и с усмешкой спросила:

– Соседи, к вам можно?

– Заходи, – сказала я. – Ужинать будешь?

– Чаю могу выпить.

Она устроилась за столом, закинув ногу на ногу.

– Как дела у папы? – не удержалась я, садясь рядом.

– Нормально. Тебе привет передает.

– А что с квартирой?

– Приглядываю.

Она налила чай себе и мне и спросила:

– Куда Марич смылся?

– На задании, – ответила я.

– Понятно.

Мы молча выпили чай, потом я сказала:

– Я ему предложила на мне жениться.

– А он что?

– Согласился.

– Повезло. Мне он говорил: «Не привыкай ко мне».

– Мне тоже, правда, в других выражениях, – вздохнула я.

– Что-то ты рано загрустила, подруга, – заметила Маринка.

– Не представляю, как я буду жить без него.

– А чего без него-то? Куда он денется? Жениться готов, это явный прогресс. Он тебя любит, – помедлив, добавила она. – Это ясно. Меня никогда не любил, а тебя любит. Так что будьте счастливы, голуби. Кстати, хотела спросить: а чего ты с мужем развелась?

– С какой стати ты вдруг его вспомнила? – нахмурилась я.

– Вчера виделись. Мы с твоим отцом в ресторане ужинали, и тут Забелин. С каким-то мужиком был. Типа, деловой ужин. Мужик в гостинице остановился, а ресторан при гостинице. Забелин его проводил и к отцу подошел поздороваться.

– А папа, добрая душа, предложил ему к вам присоединиться? – покачала я головой.

– Да я совсем не против была. Наоборот. Интересно.

– Чего тебе интересно?

– С такими мужиками бабы в здравом уме не разводятся.

– В здравом уме за таких не выходят, – усмехнулась я.

– Чем не угодил-то? Отец к нему хорошо относится. Красавец, обходительный, улыбка прямо как у Гагарина, о тебе говорит аж с придыханием. Мужики от тебя с катушек слетают. Вот интересно, почему? Хоть убей, а ничего особенного я в тебе не вижу. Правда, я не мужик.

– Маринка, он что, к тебе подкатывал?

– Кто?

– Забелин.

– Ты все прослушала, дурища. Он о тебе с придыханием говорил.

– Он скажет. Можешь не сомневаться. Если ты решила, что он тебе подходит больше, чем отец, – выбрось из головы эту идею.

– А в лоб не хочешь? – посуровела Маринка. – Я тебе кто?

– Ты – дорогой мне человек, потому и предупреждаю. Забелин – редчайшая сволочь из самых редких сволочей. Хотя мозги способен запудрить кому угодно, тому же папе, к примеру.

– Что он сделал-то? Изменил тебе?

– Есть вещи, о которых лучше молчать. Чтоб другим спокойнее было. Вот и молчу.

– И Владану ничего не сказала?

– Владану сказала.

– Ясно. Если честно, мне твой бывший понравился. Тебя он любит.

– Никого он не любит. Это притворство. Что-что, а притворяться он умеет, – грустно усмехнулась я.

– Тебе, конечно, видней. По мне, так вы подходите друг другу куда больше.

– Мне трудно представить девушку, которая подошла бы Забелину, – сказала я. – Если только с душевным здоровьем у нее нет больших проблем.

– Да? Заинтриговала. Разведка донесла, тебя Бад навещал?

– Господи, – простонала я. – Вот же зрение у человека. Я сидела на скамейке, Алексей ехал мимо…

– Ага. Подошел поздороваться?

– Ну да. Я вела себя глупо, наговорила ему гадостей. Даже не знаю, как это получилось.

– Наговорила и наговорила, чего теперь? Он мне звонил на днях, спрашивал, как вы, и прочее в том же духе…

– Мне кажется… его отношение к Владану совсем не такое, как раньше.

– Кажется ей… само собой, не такое. Когда мужики бабу делят, не до дружбы, знаешь ли.

– Я никогда не давала ему повода, – начала я, но Маринка перебила:

– Ну, да… не давала. То напьются вместе, то на звезды глазеют. Одно твое дурацкое «Алешенька» чего стоило.

– Я знаю, что виновата, но…

– Тут бы самое время сказать: я ведь предупреждала… Да что толку? Если только самолюбие свое потешить. Ладно, Маричу привет.

– Посиди, – сказала я, вышло жалобно. Я досадливо чертыхнулась.

– Пошли тогда телик смотреть, что ли, – проворчала Маринка.

Она пробыла у нас часов до двенадцати, потом ушла к себе. Я легла спать, но то и дело подходила к окну, пытаясь разглядеть в темноте знакомую фигуру.

Марич явился под утро, когда меня в конце концов сморил сон. Бесшумно прошел к кровати, не включая свет, забрался под одеяло.

– Ты холодный, – улыбаясь, сказала я.

– А ты вся горишь. Или мне кажется?

– Не горю, но уже готова воспламениться.

– Здорово. Значит, я быстро согреюсь.

Завтракали мы поздно. Владан пил кофе, когда в дверь постучали. Весьма настойчиво. В гости к нам мало кто заглядывал, честно говоря, я такого не помню. Если не считать Маринки. Но стучала точно не она.

Гадая, кто это может быть, я пошла открывать. На пороге стоял Капитан. Сероватая бледность так при нем и осталась, зрачки расплылись, как две кляксы на промокашке.

– Серб дома? – задыхаясь спросил он.

– Дома. А что случилось?

– Я войду, ладно?

– Проходи, он завтракает.

Денис вошел в кухню, Владан, сидевший к двери спиной, повернулся и спросил недовольно:

– Горим, что ли?

– Серб… то есть, я хотел сказать, Владан… короче, полная хрень, ей-богу…

– А можно потолковее? Садись.