Голос вечности - [18]

А меня одолевали мучительные мысли. То мне вдруг казалось, что все вокруг горит, полыхает огнем и мне надо куда-то бежать, вырваться из этого пламени. То меня охватывала безысходная тоска, полнейшее бессилие. Я с большим трудом заставляла себя оставаться на месте и смотреть, только смотреть в горячую и твердую степь.

Чтобы отвлечься, попробовала снова определить кислород в воздухе планеты. Результат оказался неожиданным, но совершенно определенным. Вблизи «камней» содержание кислорода доходило до 50 %, а по мере удаления от них — резко падало.

У самых «камней» не было сероводорода, метана, аммиака И все-таки эти газы присутствовали в атмосфере.

«Камни» выделяют огромное количество кислорода! Это несомненно!

Не знаю, когда подошел Павел, помню только его голос:

— Нет, так дальше невозможно. Излучение проникает сквозь энолит и травмирует наши нервы. Закройте иллюминаторы!

Мне показалось, что на этот раз со страшным скрежетом опустились защитные шторы.

— Прежде всего, — начал Павел, — мы должны узнать сущность этих странных «камней». Что это такое? Откуда этот кислород и излучения? Это излучение — их оружие. Возможно, что внутри этих существ происходят ядерные реакции…

3

Мы выжидали пять дней. За это время кое-что поняли; камни оживают только на свету, вместе с заходом солнца они теряют способность двигаться, излучать, выделять кислород. Эти странные образования казались нам лишенными всяких органов чувств. По вместе с тем в их поведении было что-то разумное. Некоторые из них явно обследовали наш корабль. С неприятным скрипом они соприкасались с обшивкой космоплана.

Потом они уползли в глубь степи. Что это? Чей-то приказ? Или их собственное решение?

На шестые сутки мы осуществили опыт, предложенный Сашей. Взяли под обстрел пиозином «камень», находящийся от нас километрах в пяти. Вспыхнул взрыв, подобный ослепительному, всепожирающему пламени атомной бомбы. И от камня ничего не осталось — только немного серо-серебристого пепла. А его сородичи не обратили никакого внимания на эту вспышку, они лежали, как и прежде, неподвижные, почти мертвые. Это подтвердило, что они лишены даже самых примитивных ощущений. Ночью при помощи щупа метеоритов мы собрали немного пепла.

Анализ был готов через два часа. Оказалось, это… двуокись германия…

Германий… Германий… — я была ошеломлена, — это сравнительно редкий элемент на Земле и во всей нашей Галактике. По своим свойствам он примыкает непосредственно к кремнию и углероду. Углерод — это основа жизни на Земле. Значит… Значит… где-то есть германиевая жизнь.

— У ядра германия, — с изумлением делал свое сообщение Павел, — очень много изотопов, целых восемнадцать, есть изомерные ядра. Видимо, каким-то реакциям, происходящим внутри этих ядер, «камни» и обязаны своим могуществом.

И Саша все недоумевал:

— Германиевая жизнь… Германиевая, а не углеродная… И… и… наконец, физиологическое ядерное излучение.

— Мне кажется, — задумчиво перебил его Павел, — здесь не обошлось без Разума… Мы еще увидим их, подлинных властителей этого мира!

И опять наступила ночь, бархатисто-темная, с непривычными мерцающими созвездиями, ночь, полная непонятной, неведомой жизни.

— Прожектор не включайте, — тихо сказала я, — мы можем отпугнуть… их отпугнуть…

А кого «их»? Мы и сами не знали, но ожидание было очень напряженным. Откуда эта уверенность, что они обязательно придут? Не знаю. Но нам казалось несомненным присутствие на этой «Земле» Разума.

Саша первым увидел приближающееся к нам облако. Оно казалось густым и темным, как грозовая туча, только внутри него можно было различить множество тускло-красных огоньков.

Мы приготовились к встрече с неведомым, открыли шторы и замерли в своем убежище, правда, приятно создавая, что энолит не пробьет пуля и огонь не возьмет.

Густая вязкая масса прикрыла космоплан, к энолиту прижались что-то темное, пульсирующее, колеблющееся, как волны. Какие-то тени метались там.

А ведь это уже было когда-то!

Там в просторах системы Анлореса, когда звезды вокруг померкли… Необъяснимый метеорит!

Появилось ощущение, что нас упорно и долго рассматривают. Мы сжались перед этим многоликим взглядом. Сурен включил прожектор, и мутная масса как-то сразу подалась, начала удаляться… И вдали мы опять увидели красные огоньки…

Мы ожидали, что «оно» появится днем, как это бы сделали мы сами. Но весь день равнина оставалась пустынной. Только желтые «камни» продвигались по ней. Они казались полновластными властителями планеты.

А ночью опять началось необычное. На этот раз мы укрылись от пристальных наблюдающих глаз. И только приборы показывали, что, как и вчера, густая масса припала к энолиту. Это живое существо? Или же умный прибор? И снова в охватившем космоплан облаке то там, то здесь сгущались тени, иногда вспыхивали искры. А вокруг — прежняя тишина.

Мы до конца выдержали это испытание, до самого рассвета.

Иногда чудилось, что липкая жидкость ощупывает нас. С первыми лучами солнца «облако» плавно поднялось ввысь и скрылось в розовой дымке.

На третью ночь мы наконец увидели их. Это реальное и вместе с тем необычное до жути зрелище мне никогда не забыть. «Облако», как и прежде, подползло совсем близко, но на этот раз не опустилось на энолит. Красные огоньки застыли метрах в ста от космоплана. И вдруг они начали переливаться синими, фиолетовыми, зелеными оттенками, и на «землю» посыпались странные фигуры, большеголовые и тонкорукие, на коротких ногах. Шесть фигур двинулись к космоплану и чувствовали себя абсолютно спокойно в лучах прожектора.