Голос - [9]
Потом, когда еще не оделась, она испугалась качнувшихся веток бурьяна, с которых вспорхнул воробей. И она еще больше полюбила и этот высокий бурьянный куст, приветливо кивающий в задымленное оконце бело-зелеными густыми ветками, и воробья, перелетевшего, наверное, к другим воробьям или погнавшегося за разноцветной бабочкой….
Так вот для чего женщины заставили ее истопить баню и мыться одной, — чтобы она хорошенько разглядела свою красоту, чтобы знала, что от нее зависит чья-то жизнь: захочет — помилует, а захочет — казнит!
Извилистая теплая речка с ярко-зелеными камышовыми зарослями, глубокая у моста, была внизу — за огородами и приусадебными покосами, посредине которых стояли первые зароды сена, высокие, еще не осевшие и не огороженные. Совка слышала воинственные голоса ныряющих с моста ребятишек, и, как никогда, они были приятны, желанны ей, и она, переполненная новыми чувствами, мечтательно улыбалась и хотела приблизить время, когда с речки вот так же будут доноситься голоса ее детей!
Вышла на крыльцо бани, вытерлась длинным, грубоватым льняным полотенцем.
Воробьи с шумом перелетели из огорода на большой куст черемухи и никак не могли успокоиться; что-то кричали друг дружке, а может, объясняли Совке, что зря она их испугала: они только играли, качались на подсолнухах, но не трогали их — семечки-то еще зеленые!
Она оделась, постояла у колодца и мимо огуречной гряды и подсолнухов с двумя ведрами воды пошла к дому.
Старухи, нахваливая Совку — какая она стала румяная да красивая, — около ворот взяли у нее ведра, как будто у маленькой девочки, которой еще рано ходить за водой. Сказали — и опять как будто маленькой девочке! — что больше от нее никакой помощи не надо.
Совка расчесывала волосы и никак не могла отделаться от тревоги, неизвестно откуда взявшейся. На покосе, дома, пока мыла полы, топила баню, и вот только что все было хорошо, радостно. Так что же случилось сейчас, когда она присела на стуле перед зеркалом с широким гребнем в руке?
Через открытые в избе и в сенях двери она услышала далекий звон колокольчиков и, не понимая, что с ней происходит, выбежала за ворота, увидела первых коров, выходящих из леса. Стадо еще издали, вразнобой, громким мычанием предупреждало хозяев, чтобы открывали ворота и поскорее готовили пойло.
Черно-пестрая, с большими рогами корова, боясь, что молодая хозяйка передумает так рано впустить ее, перед домом прибавила шагу и не вошла, а забежала в просторную ограду, остановилась возле крыльца, еще раз известив тихим мычанием о своем появлении.
Совка закрыла ворота и только после этого поняла, зачем она осталась на улице, — ждала Федю. Он был еще далеко, иногда останавливался возле чьего-нибудь дома, о чем-то спрашивал, что-то отвечал…
Зачем он ей вспомнился?.. Ну, приносил Федя цветы… Ну и что?
Она была в лучшем своем платье — шелковом, в ярко-белую и голубую полоски. От этих бело-голубых полос, подчеркивающих стройность и округлость Совкиного тела, нельзя было оторвать глаз, они сводили с ума ее ровесников, безнадежно, как и Федя, в нее влюбленных…
Улетела Совка!
Федя шел по деревне с чувством обиды на себя, что у него с Совкой дальше детской игры не пошло, чего-то не хватило… Но его чувства были так глубоко запрятаны, что и самой Совке их не прочитать! В левой руке он держал букетик лесных цветов, в правой — бич, которым подгонял коров.
Перед Совкиным домом спрятал букетик за пазуху.
— Ну вот, Федя, я и замуж выхожу… Ты не обижаешься на меня?
У Феди в глазах потемнело от этих слов: он и так знал, что она выходит замуж, но слышать об этом от нее было выше его сил. Он долго стоял, не зная, что ответить, и наконец сказал:
— А за что мне обижаться? Не всегда же любят того, кто цветы приносит…
Никогда Совка так ласково не смотрела, никогда ее голос не был таким нежным! Федю это даже кольнуло: зачем она говорит и так смотрит, ведь теперь это ни к чему?
«Ах, Федя, Федя… — говорили Совкины глаза. — Милый ты мой пастушок!..»
— На свадьбу придешь?
Федя молчал, любуясь Совкой, поглубже запрятал обиду, а вместо ответа достал из-за пазухи букетик лесных цветов, но не бросил его Совке, как бывало раньше, а бережно передал в руки.
— Ах, Федя, ну какой же ты молодец! Вспомнил… Ну, какой же ты…
Совка не договорила и, как тогда, в детстве, убежала.
А Федя пошел дальше по деревне, крепко держа плетеный, тяжелый бич — и сложенный в несколько рядов на плече, он свисал чуть не до земли.
6
Еще засветло к деду Игнату прибегали родственники жениха невесты, просили не опаздывать на свадьбу. Без бригадира, все понимали, свадьба получится самовольной.
Редчанков, только что приехавший с полей, выслушивал приглашение, не отказывался, но и не торопился идти: он сидел на крашеной лавке, чуть склонившись набок, к подоконнику, принимал к сведению наперебой сказанные слова, молча, едва заметно, кивал: мол, понял, идите. Нездоров был Игнат или так умотался за день, что даже сидеть не мог?
Аграфена, высокая, дородная, нисколько не похожая на старуху, сердилась на Игната:
— Генерал нашелся! Зовут — иди. Как же ты не пойдешь? — не понимала она, разодетая во все праздничное и терпеливо ждавшая, когда муж поднимется с лавки, к которой он как будто прирос. — Переоденься, — просила она, — не куда-нибудь идем, а на свадьбу. И так всю жизнь в одном ходишь. Георгии надень, чего им валяться в ящике.
В сборник молодого иркутского писателя вошли повести «Соседи», «Дом на поляне» и рассказы о жизни и делах сельских тружеников. Жажда доброты земной, способной к испытанию на излом, прочность, — основная тема сборника.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».