Голос сердца - [73]
Теперь из глаз Шарлотты льются слезы, но она быстро берет себя в руки, потому что на кухню заходит Лэнс, причем сначала в дверном проеме появляется его перекачанная выпяченная грудь. Чувак, ты ни хрена не крут. Ты выглядишь так, будто целыми днями позируешь сам же себе перед зеркалом.
— Что здесь происходит? Все в порядке, детка? — пошел ты нахрен вместе со своим «детка».
— Да, — говорит она, всхлипывая. Положив руку ему на плечо, она выдавливает из себя фальшивую маленькую улыбку и сжимает его плечо немного сильнее. — Просто произошло недоразумение. Почему бы тебе не пойти поговорить с ЭйДжеем еще минутку? Обещаю, я скоро приду.
Без большого беспокойства с его стороны, он оставляет легкий поцелуй на ее макушке и берет пиво со стола, прежде чем отправиться обратно в гостиную.
— У тебя хватает наглости обвинять меня в этом, — произносит Шарлотта, ловя судорожно ртом воздух. — Более того, у тебя хватает наглости расстроить Ари, которая находится в этом доме только пять минут. Она не заслужила такого отношения.
Я смотрю на Ари, которая, неловко вжавшись в стену, обхватывает себя крепко руками. Она стоит, закусив нижнюю губу и уставившись на кафельный пол. Я обхватываю ее локти руками и притягиваю к себе.
— Прости.
Она неохотно ослабляет хватку своих рук, чтобы принять более удобную позу, но не смотрит на меня и ничего не отвечает.
— Я не знаю историю Элли, и, честно говоря, не знаю много о ее смерти. Что я знаю, так только то, что Дон потерял работу после громких судебных исков, предъявленных больнице после операции Ариэллы. Ты, наверное, слышал об этом деле, все в округе слышали. Это было во всех новостях, как и Ари!
Вот почему она показалась знакомой папе. Невероятно.
Теперь я окончательно запутался. Я не слышал об этом враче.
— Я точно не смотрел новости после смерти Элли. Я занимался новорожденным младенцем в период траура.
На лбу Шарлотты появляется испарина, когда она запускает пальцы в свои волосы и сжимает их.
— Никто не знал об этом, пока не стали рыть глубже, но СМИ было известно только то, что он участвовал в махинациях с документами по пересадке органов. Это все, что я знаю, потому что сразу после операции у него отобрали лицензию и уволили. В это же время он потребовал развод. Я просила его тысячу раз рассказать мне, что произошло на самом деле, но он сказал только, что это какое-то недоразумение, и обвинения в его адрес беспочвенны. Как и наш брак. Это все, что мне нужно было понять тогда.
— Махинации с документами? Что, блядь, это значит? — я кричу на нее, расхаживая взад и вперед, упершись руками в бока. Он что-то сделал Элли? Я знаю, это звучит абсурдно, но какие могут быть махинации с документами на пересадку органов?
Она пожимает плечами.
— Ты можешь только гадать, как и я. Несмотря на это, сейчас он подпольно продает рецепты разным заказчикам, зарабатывая больше денег, чем в больнице, будучи хирургом. Кроме того, ему не нужно отчитываться перед налоговой, потому что, по сути, он не работает. Вот почему я здесь, живу с тобой, если ты забыл.
Ошеломленный и растерянный, я пытаюсь собрать всю эту искаженную информацию воедино, пока Шарлотта проносится мимо меня, хватает блюдо с индейкой и несет его в столовую.
— Я знаю, о чем она говорит, — произносит Ари после того, как Шарлотта оказывается вне зоны слышимости.
Я выпускаю мягкий смешок.
— Что?
— Я не знала, что его уволили из-за меня.
— О чем ты говоришь? — снова спрашиваю я.
— Я не должна была получить сердце Элли, Хантер.
— Разве ты не говорила, что она сама хотела, чтобы его пересадили тебе? — кислород все труднее и сложнее поступает в мои легкие. — Скажи мне, о чем ты говоришь.
— Она хотела, но я думаю, что живой донор не может обещать свое сердце конкретному человеку. Это против медицинской этики или что-то в этом роде.
Я пытаюсь продумать свои слова, прежде чем они сорвутся с кончика моего языка, загнав Ари в угол и ранив ее беспричинно и эмоционально.
— Тогда как ты в итоге получила ее сердце? — этот вопрос звучит намного лучше, чем многие другие мысли, беспорядочно крутящиеся в моей голове.
— У доктора Дрейка были чувства ко мне...
Я чувствую, как мое лицо начинает гореть изнутри. Знаю, что уже красный, как рак. Я представляю, что из моих ушей, наверно, уже пар валит. И не уверен, что смогу справиться с тем, что вылетит из моего рта дальше:
— Ты же говоришь это несерьезно...
— Я никогда не давала повода, Хантер, но он озвучил свои чувства предельно ясно, — говорит она, отводя свой взгляд.
— Ты никому не сказала? — спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие независимо от того, насколько зол сейчас.
— Он хотел спасти меня больше, чем любой другой врач. Я…
— Я понимаю, — перебиваю я ее.
— Когда мы с Элли узнали, что у нас одинаковые группа и резус-фактор крови, она пошла со мной, чтобы встретиться с ним и сказать ему, что станет донором только в том случае, если ее сердце пересадят именно мне. Она играла с ним, зная, что может легко шантажировать его тем, что я рассказала ей о докторе Дрейке — тех вещах, в которых он признался мне, моментах, когда он пытался… — она вздыхает и с трудом сглатывает. — В любом случае, это сработало. Не было никаких документов. Только соглашение в устной форме.
