Голос сердца. Книга 1 - [11]

Картины английских мастеров, изображавшие яркие цветы, висели на стенах спальни, а букеты прекрасных живых цветов стояли в хрустальных вазах на маленьких старинных столиках из древесины фруктовых деревьев и на секретере. Шелковые подушки в живописном беспорядке были разбросаны по софе и стульям. На них повторялись цвета, преобладавшие в живописных изображениях цветов викторианской эпохи — те же чистые розовый, желтый и голубой. Это сочетание ярких тонов на фоне бледно-зеленого, цветы на картинах и живые цветы с их ароматом создавали ощущение ухоженного сада в разгар лета.

Это была светлая, проникнутая ощущением счастья комната, отражавшая жизнерадостную сущность характера Франчески, ее спокойный нрав и хороший вкус. Но сегодня ее состояние было менее безоблачным, чем обычно. Плотно закрыв за собой дверь, она быстро прошла к одному из стульев, стоявших возле камина, села на него и облокотилась на спинку, ожидая, пока пройдет дрожь в конечностях. Для нее были непривычны столь бурные проявления эмоций со своей стороны и со стороны других людей. Франческа испытывала отвращение к сценам подобного рода, считая их проявлением дурного воспитания. Ее ошеломило не только двуличие Эстел и ее злобная тирада, но и потеря контроля над собой. Это был поступок незрелой женщины, нехарактерный для Франчески и недостойный ее. Она закрыла глаза, пытаясь взять под контроль свои чувства и успокоиться перед предстоящим ей вечером. Франческа только начала расслабляться, как зазвонил телефон на столике у кровати, заставив ее вздрогнуть. Она неохотно оторвалась от своих мыслей и встала, чтобы ответить на звонок.

— Алло?

— Франческа, дорогая. Это Нельсон. Погода скверная, идет сильный снег. Я послал за тобой машину. Дейсон только что выехал.

— О, Нельсон, это очень мило с твоей стороны. — Она схватилась за свой жемчуг и начала нервно теребить его. — Я боюсь, что очень опоздаю. Меня здорово выбила из графика одна встреча. Мне так неловко… Постараюсь быть как можно скорее…

— Что-нибудь случилось, Франческа? — перебил Нельсон. Они стали друзьями за много лет до того, как Франческа вышла замуж за его старшего брата, и Нельсон всегда удивительно чутко воспринимал все нюансы ее настроения.

— Ничего. Правда, ничего, Нельсон. Просто я немного взвинчена после интервью с одной непростой журналисткой. — Она села на кровать, скинула туфли и пошевелила пальцами ног.

— О, из какого издания?

— Из «Нау мэгэзин». Она вела себя несколько враждебно, но, в общем, ничего страшного не произошло. Правда, все в порядке.

— Владельцем этого журнала является «Эверетт Коммюникешнз». Томми Эверетт — один из моих старых друзей. Мы всегда проводили вместе летние каникулы в Бар Харбор, когда были детьми. Томми к тому же клиент нашего банка. А я основной держатель акций «Эверетт Коммюникешнз». — Он ухмыльнулся, но тут же вернулся к своему обычному властному тону и продолжил: — Так что, как видишь, дорогая, проблем здесь нет. Я прямо сейчас поговорю с Томми, позвоню ему домой. Интервью никогда не напечатают, а журналистку уволят. Я не хочу, чтобы этот журнал тебя травил, да и вообще, чтобы тебя беспокоили. Это совершенно возмутительно. Как фамилия журналистки?

Франческа засомневалась, но решила не называть Эстел.

— Нет, не надо ничего делать, Нельсон, пожалуйста. По крайней мере, сейчас. Не настолько уж я выбита из колеи. Поговорим об этом вечером.

Нельсон вздохнул, зная, что на Франческу давить не имеет смысла.

— Как считаешь нужным, дорогая. Но мне совсем не нравится, что ты переживаешь по этому поводу. И не пытайся отрицать, это чувствуется по твоему голосу.

— Нельсон, есть еще одна причина. — Франческа глубоко вздохнула. — Катарин Темпест ищет встречи со мной.

Едва закончив эту фразу, она окончательно поняла, что именно этот факт и был причиной ее состояния.

На другом конце провода воцарилось долгое молчание.

— Я знал, что когда-нибудь этот злой гений вернется. Франческа, берегись этой женщины. Я искренне надеюсь, что ты не собираешься с ней встречаться.

— Нет, не собираюсь.

— Верное решение, дорогая. А сейчас, если ты поспешишь, то успеешь приехать раньше других гостей, и мы сможем спокойно потолковать. Дейсон будет у тебя минут через двадцать — тридцать, в зависимости от ситуации на дорогах. Когда я возвращался с Уолл-стрит, было довольно холодно и шел сильный снег. Так что укутайся потеплее. Жду тебя. — Нельсон сделал небольшую паузу и добавил: — И не думай о Катарин Темпест. Она не стоит того. Выбрось ее из головы.

— Я так и сделаю. Спасибо, Нельсон.

Машина должна была прибыть совсем скоро. У Франчески не оставалось времени на размышления. Войдя в свою гардеробную, она последовала совету Нельсона и выбросила Катарин из головы. Она понимала, что изводить себя мыслями по поводу предстоящего приезда бывшей подруги было бессмысленно хотя бы потому, что она не собиралась встречаться с нею. Франческа быстро разделась, накинула на себя махровый халат и села у туалетного столика.

На какой-то момент она отвлеклась от Макияжа, к которому всегда относилась очень серьезно, и вернулась мыслями к Эстел. К своему удивлению, Франческа почувствовала что ее гнев значительно уменьшился. Анализируя их встречу, она вспомнила, как Эстел пыталась убедить ее в том, что в ее действиях не было злого умысла и что она действительно хотела опубликовать интервью. И все же Франческа не была полностью уверена, что Эстел говорила правду, полагая, что истинная причина прихода журналистки была связана с просьбой Катарин. С другой стороны, нельзя было исключать и тот вариант, что Эстел не обманывала ее и интервью действительно планировалось к публикации. Эта возможность вдруг поразила Франческу. Она с ужасом подумала, что для Эстел не составляло никакого труда сделать ей чудовищную гадость: представить ее испорченной и праздной женой очень богатого и влиятельного человека, которая начала заниматься благотворительностью от нечего делать. Журналистка могла выставить ее на всеобщее посмешище. Что может быть хуже, чем быть осмеянной в печатном издании, когда ты лишен возможности защищаться?! Все эти вопросы об ее жизни, показавшиеся на первый взгляд такими безобидными, теперь приобрели совсем другую тональность.