Голос сердца - [66]

В день, когда был вынесен приговор Лачи, когда в газетах был опубликован полный отчет о судебном процессе, возмущение жителей привокзального района достигло предела. Дней через десять после вынесения приговора Хамида сказал, обращаясь к водителю такси Камлакару:

— Сегодня ночью будет праздник!

— Где?

— По ту сторону склада! — подмигнул Хамида. Камлакару было не все ясно, но и того, что он понял, было достаточно. Он не стал больше задавать вопросов.

— Взять что-нибудь с собой?

— Да!

— А что?

— Как что? Бутылку вина, а то не получишь удовольствия от праздника.

— Сегодня ночью будет праздник! — шепнул торговец паном Мадху.

— Праздник? — вздрогнув, переспросил тот.

— Да!

— Когда?

— В полночь. Ты пойдешь?

— Обязательно! — Мадху довольно потер руки. Немного погодя он спросил: — Одному прийти?

— Ну, если не найдешь никого, приходи один, а если приведешь с собой кого-нибудь, будет неплохо.

— У меня есть с десяток друзей-молочников. Привести их?

— Конечно! Приводи всех. Здорово будет!

Владелец фабрики пластмассовых изделий звонил по телефону:

— Чанта Мани! Сегодня нужны будут все твои люди.

Чанта Мани торговал всем, чем придется: наркотиками, опиумом, кокаином, женщинами, вином, — участвовал в азартных играх, грабежах и убийствах. Это был необыкновенно благородный, почтенный, честный мошенник. Не раз его высылали за пределы города. Он был своим и в преступном, и в торговом мире.

— Когда, господин? — спросил он.

— В десять вечера. Пусть подойдут к фабрике и узнают, что делать.

— Хорошо! — Чанта Мани повесил трубку.

Время «праздника» приближалось. Вечером у склада собралась толпа людей. Они стояли группами и разговаривали между собой. В воздухе ощущались волны надвигающегося шторма. Было совершенно очевидно: что-то готовится. Толпа росла, полицейских же становилось все меньше и меньше. К одиннадцати часам не было уже ни одного. Лавки все были закрыты с наступлением вечера, но, глядя на толпы людей, можно было подумать, что они собрались по случаю открытия ярмарки.

Гуль тоже что-то слышал стороной. Но никто ничего не говорил открыто — все недомолвками, намеками. Никто толком не знал, что же ожидается. Знали лишь, что что-то будет. Но когда? Как? Где? Никаких достоверных сведений. Это делается специально. Людей повергают в таинство неизвестности. Доводят до предела их фантазию, а потом вдруг направляют поток их волнений в русло, нужное организаторам. А дальше свою роль играет психология толпы. Никто в тот момент не задумывается, верно он поступает или нет. Организаторы обдумывают все заранее — толпа обдумывает после свершения факта. И те, кто заранее все обдумал, спланировал, отлично знают, что толпа будет думать позднее, когда уже сделает то, что нужно было им.

Около десяти часов Чанта Мани со своими людьми был у ворот фабрики и получил инструкцию напоить их, а это дело несложное, если есть деньги. Рядом с фабрикой в гуще деревьев стояла соломенная лачуга, где всегда можно было найти домашнее вино. Рабочие часто заглядывали туда после изнурительного трудового дня. Они просиживали здесь вечерами, пили вино, закусывали жареной рыбой и шашлыком. Вино лилось рекой. Беседа текла, как волны океана, то ровно и спокойно, то вдруг вздымаясь и бурля.

Когда все были пьяны, Чанта Мани получил дальнейшее наставление и кругленькую сумму денег в придачу. Он ушел, взяв с собой троих. Вскоре они вернулись с большими бочонками с нефтью и другими принадлежностями для поджога.

* * *

Около двенадцати ночи прошел последний поезд. Следующий должен был подойти не раньше, чем через три часа. Примерно в это самое время со стороны склада в небо взметнулись огромные языки пламени. Кто-то крикнул:

— Горят цыганские шатры!

— Я Али[45]!

Мадху со своей группой ворвался на вокзал, пересек железнодорожные пути и направился к цыганскому табору. Они размахивали дубинками и выкрикивали: «Хар хар Махадев!»[46]

Со всех сторон бежали люди, размахивая ножами, тяжелыми дубинками, палками. От всех пахло вином, глаза хищно поблескивали, ноги их были резвы, как у волков, ноздри раздувались в предчувствии добычи. В одно мгновенье, сбросив с себя маску цивилизации, человек превращается в животное и сломя голову бросается на поиски добычи. Кто они? Что сделали плохого? Чем они вызвали такую ненависть? Об этом никто не задумывался. У всех была одна цель:

Добыча! Добыча!! Добыча!!!

Проснулась животная жажда крови.

* * *

Гуль со старого моста видел, как цыганский табор окружили со всех сторон и подожгли. Цыгане яростно защищались, но их было слишком мало по сравнению с нападавшими. Да к тому же нападение было внезапным, цыгане растерялись. Дети кричали, женщины метались из стороны в сторону, защищаясь, как могли. Гуль наблюдал за этим с моста, и в душе его боролись противоречивые чувства.

Они были его врагами, но ведь это соплеменники Лачи. Той Лачи, которая из-за него попала в тюрьму. Там ее мать, отец. Они очень дурные, даже отвратительные люди, но все-таки ее родители.

Его охватила дрожь. Он быстро сбежал вниз. Но что он мог сделать? Что может сделать один человек? Кто-то ударил Гуля дубинкой по ноге. Он упал. Его давили, топтали ногами. Но он не чувствовал этого — боль в ноге была сильнее. Гуль с трудом встал и, прихрамывая, проковылял к старому мосту. Он хотел было позвонить в полицию, но это было бы бесполезно. Сверху ему было хорошо видно. Горели шатры. Люди с факелами в руках бегали в поисках цыган, а те убегали, забыв обо всем. Дети испуганно плакали и метались в поисках родителей.