Голос разума. Философия объективизма. Эссе - [24]

Нет, в энциклике не говорится, что секс – зло само по себе; в ней лишь утверждается, что воздержание в браке – это «бо́льшая человечность». Что подобный пассаж говорит о взглядах церкви на секс и на брак?

Ее видение брака лежит на поверхности. «[Супружеская] любовь чисто человеческая, то есть чувственная и духовная. Поэтому речь идет не только о простом импульсе природы или чувств и также, и главным образом, об акте свободной воли, а именно: воли, стремящейся к тому, чтобы любовь не только сохранилась, но и возросла среди радостей и скорбей повседневной жизни; так чтобы супруги сделались едины душой и сердцем и вместе достигали человеческого совершенства.

Затем речь идет о всеохватывающей любви; то есть о той особенной форме личностной дружбы, в которой супруги все великодушно разделяют, не допуская несправедливой исключительности и не пытаясь заботиться лишь о своих удобствах» (пункт 9).

Рассматривать уникальное чувство романтической любви как форму дружбы – значит уничтожать ее значение: эти эмоциональные категории исключают друг друга. Дружба асексуальна, и она чаще случается между людьми одного пола.

Есть много и других подобных указаний, рассыпанных по всей энциклике. Например: «Эти акты, которыми супруги интимно и целомудренно совокупляются и через которые передается человеческая жизнь, как учит недавний Собор, являются честными и достойными» (пункт 11). В сексе ищут не целомудрия, и описывать его таким образом означает лишать смысла понятие супружества.

В энциклике также есть множественные отсылки к обязанностям супругов, которые должны быть приняты во внимание при сексуальном акте: «обязанности перед Богом, перед самими собой, перед семьей, перед человеческим обществом» (пункт 10). Если есть хотя бы одно понятие, которое в сочетании с сексом превращает человека в импотента, то это понятие «обязанность».

Чтобы в полной мере понять значение изложенных в энциклике взглядов на секс, я попрошу вас определить общий знаменатель, общее намерение, следующих отрывков:

«Таковая доктрина, которая часто излагалась Церковным Учительством, основывается на нерасторжимой связи, установленной Богом, между знаменованием [супружеского] единства и знаменованием продолжения рода, которые оба присущи супружескому акту, и эту связь человеку расторгать по своей воле не дозволено. Ибо супружеский акт по причине интимного своего характера, теснейшим образом соединяя мужа и жену, делает их способными к зачатию новой жизни, согласно законам, присущим самой природе мужчины и женщины» (пункт 12).

«[Супружеские действа] не перестают быть дозволенными, даже если предвидится их бесплодие по причинам, никак не зависящим от воли мужа и жены» (пункт 11, курсив добавлен).

Церковь запрещает «всякое действие, которое как в преддверии, так и во время осуществления супружеского соития либо после него имеет целью или является средством, чтобы воспрепятствовать зачатию» (пункт 14).

Церковь не возражает против «препятствия зачатию», которое может возникнуть в результате исцеления болезни, «это препятствие по какой-то причине не являлось непосредственной целью» (пункт 15, курсив добавлен).

И наконец, церковь учит, что «каждый акт супружеской близости (“quilibet matrimonii usus”) оставался сам по себе нацелен на порождение новой человеческой жизни» (пункт 11).

Что общего у всех этих утверждений? Это не просто постулат о том, что секс как таковой есть зло, все гораздо глубже: это заповедь, благодаря которой секс становится злом, заповедь, отделяющая секс от любви, духовно кастрирующая человека и превращающая секс в бессмысленное физическое потворство. Формулировка заповеди следующая: человек должен считать секс не самоцелью, а средством достижения цели.

Продолжение рода и «замысел Божий» не являются главным предметом беспокойства этой доктрины: они лишь примитивные рационализации, в жертву которым должно быть принесено достоинство человека. Иначе зачем эта подчеркнутая настойчивость в отношении запрета мешать зачатию через волевое решение и сознательный выбор человека? Откуда терпимость к сексуальным актам пар, бесплодным по природе, а не по собственному выбору? В чем сокрыто зло такого выбора? Есть лишь один ответ: этот выбор зиждется на убеждении пары в том, что основная причина секса – их собственное удовольствие. Именно такое видение церковная доктрина пытается запретить любой ценой.

Именно такое намерение, сокрытое в доктрине, поддерживается мнением церкви относительно так называемых ритмических (календарных) методов контроля за рождаемостью, которые энциклика одобряет и рекомендует.

«Церковь верна себе и своему учению, как тогда, когда выносит суждение, что супругам дозволяется учитывать бесплодные периоды, так и тогда, когда осуждает как всегда незаконное использование тех средств, которые прямо препятствуют зачатию, даже если поступающие этим (недозволенным) образом приводят [в свое оправдание] аргументы, кажущиеся достойными и серьезными… Хотя нельзя отрицать, что в обоих случаях супруги по взаимному согласию желают по уважительным, быть может, причинам избежать рождения потомства и таким образом уменьшить число детей, однако следует также считать, что только в первом случае супруги могут воздерживаться от интимной близости в периоды, когда зачатие более всего вероятно, всякий раз, когда по уважительным причинам деторождение нежелательно; когда же они вступают в интимную близость в периоды, непригодные для зачатия, они используют эту близость для свидетельства взаимной любви и для сохранения обещанной ими супружеской верности. И конечно же, поступая так, они воистину являют свидетельство всецело праведной любви» (пункт 16).