Голос любви - [25]

Он пристально смотрел на Симону. Та выглядела растерянной или, скорее, напуганной.

Блю чувствовал, как бешено пульсирует кровь в его висках, но, стараясь не обращать на это внимания, отступил на шаг.

— Простите. Это была ошибка… — прошептала Симона.

— Говорите что хотите, Симона, делайте что хотите, только, ради Бога, ни о чем не сожалейте! Вы потрясающе целуетесь…

— Не надо. — Симона подняла руку, призывая его замолчать. — Ничего не говорите! Поверьте, Блю, я не хочу вас обидеть. Вы слишком многого не знаете обо мне, об «Анджане»… — Она отошла на несколько шагов и снова повернулась к нему. — Все объяснить было бы слишком сложно… Просто я связана кое-какими обязательствами…

— Какими? Кто на вас их наложил?

— Я сама. Но эти обязательства касаются не только меня, но и других. Я не могу их нарушать.

Симона оборвала речь столь же неожиданно, как и начала, словно пребывая в раздумье, следует ли продолжать дальше. С минуту оба напряженно молчали.

— Так расскажите мне об этих обязательствах. — Он подошел к ней и дотронулся до ее подбородка. — Неужели вы поклялись не заниматься любовью до сорока лет?

Симона сделала шаг назад.

— Это не шутка, — серьезно сказала она.

— Хорошо, расскажите мне. Какие обстоятельства могут помешать взрослым людям заниматься тем, чем занимались все нормальные мужчины и женщины со времен Адама и Евы?

Губы Блю слегка дрожали, и это было единственным, что выдавало его состояние, — внутри у него все кипело. Будь он помоложе, таким, как эти современные молодые люди, он бы, может, и знал, как ему действовать в этом случае… Все, что оставалось ему, — это терпеливо ждать.

— Я уже была замужем, — произнесла наконец Симона. — Вы об этом знали?

Он кивнул:

— Нолан, кажется, упоминал… Что же произошло?

С минуту Симона смотрела на него, как бы решая про себя, стоит ли продолжать разговор.

— Он ушел. — Слова сорвались с уст, как пули, холодные и безжалостные. — Джозефина говорила, что этого и следовало ожидать. Но я этого не ожидала. Я была молода, мне хотелось жить по-своему, и я решила доказать ей, что она не права. Хвастаться нехорошо, но я всегда работаю много и напряженно. Но ни над чем я не трудилась так самоотверженно, как над тем, чтобы сохранить этот брак. — Симона вздрогнула, снова коснувшись старой, давно зажившей раны. — Но брак продлился всего два года. В один прекрасный день он просто взял и ушел…

— Почему?

Симона снова замолчала и задумалась. Поцелуй все еще горел на ее губах, и это мешало ей сосредоточиться.

С тех пор как Харпер ушел, она почти никогда даже не упоминала в разговоре его имя. Это было тяжело для нее, слишком тяжело… Симона отвернулась, стараясь не смотреть на Блю. Разве ее неудачное замужество не доказало ей раз и навсегда, что Джозефина была права — все мужчины одинаковы? Разве Симона не рассталась уже давно с глупой девичьей мечтой о сказочном принце и о прекрасной любви?

Блю подошел к ней, взял за плечи и повернул лицом к себе.

— Расскажите, — произнес он. Во взгляде его читались нетерпение и любопытство, но голос был спокоен. — Почему он ушел?

Симона решительно стряхнула с себя его руки. Она расскажет ему. Тогда, может быть, он наконец от нее отстанет.

— Он сказал, что я слишком многого требую от него. — Симона горько улыбнулась. — Что я цепляюсь за него, как виноградная лоза…

— Идиот! — фыркнул Блю.

— Он был прав. Когда мы поженились, мне было двадцать и хотелось любви. Я готова была на все ради него — ради нас. Я бросила университет и решила стать идеальной женой. — Она усмехнулась. — Хотя и весьма слабо представляла себе, какой должна быть образцовая жена.

— А он?

— Он был адвокат, на восемнадцать лет старше, на самом пике карьеры… Но я потребовала от него, чтобы он бросил работу. С деньгами проблем не было, моего состояния хватило бы на нас двоих, так что я не видела смысла в том, чтобы он работал. Мне хотелось только одного: чтобы мы все время были вместе…

Симона до сих пор не могла простить себе это глупое желание и еще больше презирала себя за то, что она до сих пор в глубине души так и не отказалась от него полностью… Она нервно заходила по комнате.

— И однажды вечером он просто не вернулся домой. — Симона поежилась, вспомнив ту ужасную ночь, снова ощутив ту черную пустоту и гложущее сердце чувство, что тебя предали. — А на следующий день я получила документы о разводе. С тех пор я его больше не видела.

— Он просто ушел? Без предупреждения?

Она нервно рассмеялась:

— Предупреждение было, и не одно, а может, целая тысяча. Но я каждый раз закрывала на них глаза. — Она подошла к окну и присела на подоконник. — Однажды — прошло уже достаточно много времени с тех пор, как он ушел, — я разговаривала с ним по телефону. Он сказал, что жалеет, что не смог дать мне того, чего я от него хотела, но, видно, он действительно не может этого дать… То есть, по сути, намекнул в тактичной форме, что я слишком многого от него хотела…

Блю подошел к ней и оперся на подоконник.

— А где была все это время ваша ма… Джозефина?

— Ждала, когда я вернусь. — Симона пыталась выглядеть спокойной, но ее выдавали дрожавшие плечи. — Я знала, что она не одобрила бы мое решение бросить университет и выйти замуж, так что не говорила ей об этом, пока не состоялась свадьба. Лишь после свадьбы позвонила ей в главный офис «Анджаны», сказала, что вышла замуж… — Симона остановилась.