Голос Лема - [172]

Если это способ отвлечь внимание, то на совести детей Барби будет немало сломанных костей, синяки и ушибы, не считая вероятных инфарктов. Да ладно, зато в его распоряжении вся лаборатория. Процедура предполагала, что шлюзы откроются только через полчаса после того, как тревога будет снята. Времени более чем достаточно.

Он проверил состояние Барбары. Оно казалось стабильным. Как минимум восемь часов она получала гормоны, что означало: Ямада готовился к очередной процедуре. Но не считая этого, в остальном она чувствовала себя прекрасно. Правда, говорить такое о пациентке, весящей сорок два килограмма, страдающей от ряда расстройств, связанных с двухлетним пребыванием в невесомости, и с расколотой личностью — было рискованно, но ведь все могло оказаться и хуже. Теперь включить ее в Сеть было просто. Он надел на нее запасной шлем, подождал, пока загорится контрольная панель, что соединение найдено и имплантат активирован. Щелкнул выключателем.

— Доктор, — голос Ани в наушниках едва не заставил его подскочить. — Есть, она у нас.

— Что с гончими?

— Сбросили их со следа. Как всегда. Прошу вернуться в свою кабину.

— Кто-то должен оставаться около нее, Ани. Пациента в таком состоянии не оставляют в одиночестве. Кроме того, после того, как шлюзы закроются, у нас будет не менее получаса до нового открытия шлюзов. Я могу не успеть вернуться, чтобы снять с нее шлем.

— Три минуты до критической точки, — голос профессиональной секретарши не изменился ни на йоту. — Две минуты до закрытия шлюзов.

— Мы справимся, доктор. Вы сделали достаточно.

— Пока нет. Кроме того, я и так не пробьюсь через забитый коридор, верно?

— Да, тут может быть проблема. Вы… вы добрый человек? — спросила она вдруг тихо.

Он засмеялся, пытаясь расслабиться:

— Хороший вопрос, Ани. Я как раз делаю то, что с точки зрения медицины является убийством. Моя пациентка умрет здесь, и неважно, что где-то в Сети она продолжит существовать как совокупность программ — или что там? Разве добрые люди делают такие вещи?

Ани задумалась, потом ответила:

— Полагаю, что иногда. Иногда хорошие люди сильно рискуют, чтобы другие страдали не так сильно. Мама говорила мне, что такие люди где-то есть. Но мне непросто было в такое поверить.

— А теперь? — он окинул взглядом монитор, где несколькими разноцветными линиями отображалось состояние мозговых волн Барбары. Казалось, все в порядке.

— Теперь я об этом знаю.

— И как все случится?

— Она заснет там и проснется здесь.

Несколько мгновений он анализировал значение понятий «там» и «здесь».

— Две минуты до критической точки. Одна минута до закрытия шлюза… — холодный профессионализм автомата раздражал.

— И что дальше? Какие у вас планы? Что будете делать?

Она молчала долго, он уже подумал, что связь прервалась.

— Будем жить. На острове и в других местах. Будем учиться справляться с проблемами. Будем помнить, что где-то вне Сети живут добрые люди. Точно такие же, как наша мать.

— И что…

Он не успел добавить: «дальше». Вторая пара дверей в лабораторию закрылась с тихим шипением и встала в уплотнители. Он был отрезан от станции.

— Шестьдесят секунд до критической точки. Лиц, пребывающих в коридорах, просим немедленно пройти в свои кабины… — динамик захрипел и замолчал, через секунду выплюнул несколько слов на японском, после чего пространство наполнил испуганный мужской голос. — Геннех, проклятие, где ты?! Мы не можем остановить Щит! Аварийная система не работает, а эта сволочь все еще крутится! Что мне делать?!

Геннех, Марк Геннех — шеф инженеров. Шэн только это и вспомнил, прежде чем до него дошел смысл последнего сообщения. Они пытались остановить Щит. Аварийная блокировка была рассчитана на шестьдесят секунд и использовалась только в самой критической ситуации. А этот мужчина был смертельно испуган.

Тревога была не фальшивой.

— Ани? Что происходит?

— У парома, возвращающегося с Земли, неполадки с автопилотом. Они не могут его контролировать. Корабль ударит во внутреннее кольцо Щита через шестьдесят секунд, — сказала она мертвым, лишенным эмоций голосом.

Ямада должен был вернуться около часа ночи. То есть — сейчас.

— Кто летит? — собственно, он мог и не спрашивать.

— Профессор Ямада.

Некоторое время он не знал, что сказать. Почему он этого не предвидел?

— А ты, девушка, похоже, его ненавидишь.

Громыхнуло. Звук был глухим, но прошел сквозь всю конструкцию, его наверняка услышали в каждом закутке станции. Шэн ухватился за кровать Барбары, ожидая серьезного сотрясения, но Копье только чуть качнулось. Через секунду снова раздался удар, звук разодранных искусственных материалов и ни с чем не сравнимый треск ломающихся консолей.

— Если Барбара Ландор — моя мать, а Сеть — отец, то Ямаду я могу назвать отчимом, который приходил ночью, давал наркотики и многократно насиловал оставшуюся без сознания жертву, — она говорила все тише, тем же механическим голосом. — Он тот, о ком мы не говорим с Беа, потому что иначе она испугается и станет плакать всю ночь. У парома есть пилот, но в радиусе десяти километров от станции управление автоматизировано, и невозможно перейти на ручное. Страховка… — она замолчала.