Голос лебедя-трубача - [7]

— Ко-хо! — сказал лебедь.

— Привет! — ответил Сэм. Ничего подобного он не ожидал и даже дышать боялся.

Первый птенчик посмотрел на Сэма и сказал:

— Пип.

Второй птенчик тоже взглянул на Сэма и тоже сказал:

— Пип.

Третий поприветствовал Сэма так же. И четвертый. Пятый же оказался не таким, как все. Он раскрыл клювик, но ничего не сказал. Он изо всех сил старался сказать «пип», но у него ничего не получалось. Тогда он вытянул шейку, ухватил Сэма за шнурок ботинка и дернул. Он тащил шнурок, пока не развязал, и только тогда отпустил. Это походило на приветствие. Сэм улыбнулся.

Лебедь явно встревожился. Он наклонил длинную белую шею к птенцам и повел их назад в воду, к матери.

— Все за мной! — крикнул он и гордо поплыл впереди, преисполненный грации.

Когда мать решила, что птенцы достаточно поплавали и могут замерзнуть, она вышла на песчаный берег, опустилась в гнездо и кликнула их. Они быстро повыскакивали из воды и зарылись в ее перья греться. Через миг ни одного птенца уже не было видно.

В полдень Сэм встал и пошел назад на стоянку. Увиденное сильно взволновало его. А назавтра они с папой услыхали в небе рокот двигателя и увидели приближающийся самолет Шорти. Они подхватили рюкзаки.

— Прощай, лагерь! Увидимся осенью! — крикнул мистер Бивер, захлопывая дверь домика и дернув ее для верности. Они с Сэмом забрались в кабину самолета и вскоре уже летели домой, в Монтану. Мистеру Биверу было невдомек, что его сын видел, как чета лебедей-трубачей вывела птенцов. Сэм сохранил это в секрете.

«Если доживу дол ста лет, — думал Сэм, — я и тогда не забуду, каково это, когда птенец лебедя развязывает тебе шнурок».

Когда Сэм с папой вернулся домой на ранчо, было уже поздно; но, несмотря на поздний час, Сэм достал свой дневник. Вот что он записал:

Лебеди вывели пятерых птенцов. Они такого грязного серовато-коричневого цвета, но все равно здоровские. Лапы у них желтые, как горчица. Лебедь-папа подвел их ко мне. Такого я никак не ожидал, но сидел тихо-тихо. Четверо птенцов сказали мне «пип». Пятый тоже попытался, но не смог. Он ухватился за мой шнурок и потащил, словно червяка, пока не развязал. Интересно, кем я стану, когда вырасту большой?

Сэм погасил свет, натянул на голову одеяло и уснул, размышляя, кем он будет, когда вырастет большим.

5. Луи

Минуло пять недель, и вот однажды вечером, когда птенцы уже спали, лебедь сказала мужу:

— Ты ничего особенного не замечал за нашим сыном Луи?

— Особенного? — отозвался лебедь. — А чем он отличается от своих братиков и сестренок? На мой взгляд, он совершенно нормальный. Он хорошо растет, прекрасно плавает и ныряет. У него хороший аппетит. Скоро у него начнут расти маховые перья.

— О, на взгляд-то он нормален, — сказала лебедь, — и аппетит у него завидный, еще какой завидный. Он здоровый малыш, сообразительный и плавает мамечательно. Но слыхал ли ты от него когда-нибудь хоть один звук? Слыхал ли ты от него хоть слово? Слыхал ли ты, чтобы он хоть разок пискнул, как другие?

— Никогда об этом не задумывался, — признался лебедь, заметно встревоженный. — Нет, ничего такого не припоминаю.

— Слыхал ли ты, чтобы Луи пожелал нам хоть раз спокойной ночи? Слыхал ли, чтобы он, как другие дети, желал нам доброго утра нежным тоненьким голоском?

— Хорошо, что ты сказала, — нет, не слыхал, никогда не слыхал, — заволновался отец. — Боже мой, куда ты клонишь? Ты хочешь сказать, что у меня неполноценный сын? Если это правда, я буду глубоко страдать. Я хочу, чтобы в моей семье все было благополучно и я мог бы грациозно и безмятежно скользить по глади вод, не обуреваемый в расцвете лет и тревогой и досадой. Отцовство и так достаточно тяжкое бремя. Я не желаю себе дополнительных треволнений, связанных с неполноценностью моего собственного ребенка, не хочу, чтобы с ним было что-то не так.

— Я последнее время присматриваюсь к Луи, — сказала жена. — По-моему, бедняжка не может говорить. Я не слыхала от него ни звука. Наверное, он вступил в этот мир безголосым. Будь у него голос, он бы давно нашел ему применение.

— Но ведь это ужасно! — вскликнул лебедь. — Это же убийственно! Дело очень серьезное.

Жена посмотрела на него с улыбкой.

— Сейчас это еще не очень серьезно, — сказала она. — Но это будет серьезно года через два-три, когда Луи влюбится, а это непременно случится. Юному лебедю непросто найти подругу, если он не сможет протрубить «ко-хо, ко-хо!» и сказать своей избраннице несколько нежных слов.

— Ты это точно знаешь? — спросил лебедь.

— Еще бы, — отвечала она. — Я очень хорошо помню ту весну несколько лет назад, когда ты в меня влюбился и начал ухаживать за мной. Как ты был хорош! Не заметить или не услышать тебя было невозможно. Это было в Монтане, помнишь?

— Конечно, помню, — мечтательно отозвался лебедь.

— Но сильнее всего меня очаровал твой голос — твой чудесный голос.

— Мой голос?

— Да. У тебя был самый чистый, самый мощный, самый звучный голос среди всех молодых лебедей на Красных скалистых озерах Национального заповедника в Монтане.

— У меня?

— Да, конечно. Стоило мне услышать твой низкий голос, и я была готова идти за тобой хоть на край света.