Голос крови - [5]

Выйдя в коридор, он стал растирать свои запястья. Сперва бессознательно, потом обратил на это внимание, вероятно потому, что психиатр, присоединившийся к нему через несколько минут, внимательно за ним наблюдал.
– Это не невроз навязчивого действия, – наполовину шутливо сказал ему Фредерик.
Но психиатр знал, кто он такой, и поинтересовался, все ли у него в порядке с суставами. Очевидно, он знал намного больше, знал о болях, которые его преследовали шесть лет тому назад и которых по сей день так и не смог объяснить ни один врач, поскольку артрит и ревматизм врачи же исключили на основании проведенного обследования. А между тем боли никак не проходили и стихли только через двенадцать недель. И вот сейчас он ощупывал свои запястья и прислушивался к себе, не вернется ли старая боль. Нет, как будто бы все в порядке. Во всяком случае, у него. Он стал спрашивать, что происходит с женой, и психиатр начал что-то объяснять про постнатальную депрессию. Это, дескать, очень распространенное явление, у него много таких пациенток, и он знает, что с этим делать.
Однако доктор захотел побеседовать с Фредериком, чтобы задать ему несколько вопросов. Они направились в кабинет, расположенный в конце коридора. Это была большая светлая комната, перед нею имелась приемная с модно одетой и по моде причесанной секретаршей. Психиатр задавал простые вопросы: была ли Фелисита желанным ребенком и не мечтали ли они больше о мальчике. Он также задавал вопросы, не переживала ли Карла психических травм на сексуальной почве, не замечал ли Фредерик указывающих на это признаков. Фредерик совершенно не понимал, к чему тот клонит, его гораздо больше занимал вопрос, когда жена вернется домой и как ему быть с детьми, пока она не выйдет из больницы. Он сказал психиатру, что без Карлы он просто пропал, что она нужна дома, как можно скорей, и она сама это знает. Что он не имеет никакого понятия, почему вдруг у нее ни с того ни с сего случился нервный срыв, она же знает, что все ее любят и не могут без нее обходиться, и раньше она никогда их не подводила.
Тогда психиатр сказал, что в этом-то, возможно, и кроется причина, почему она попала к нему на отделение. Всему бывает предел. Быть может, она вдруг просто почувствовала, насколько легче жить, освободившись от детей. Когда твое время принадлежит только тебе. Недаром она, чтобы не заразить Фелиситу, целую неделю пробыла в карантине из-за опоясывающего лишая. Сына отправили к родителям Фредерика в Западную Германию, и Карла наконец-то могла побыть одна.
Женщина, которая лежала с Карлой в одной палате до того, как все это случилось, говорит, что Карла охотно говорила о своей работе. Может быть, она соскучилась по привычному делу?
Фредерик покачал головой: Карла давно уже вернулась к работе. После рождения Фредерика-младшего они взяли к нему няню, возьмут и на этот раз. Карла знала, что другие мамаши косо на нее смотрят и за спиной называют кукушкой, но всегда говорила: «Если бы у нас жила бабушка, это, значит, было бы правильно, а если я наняла платную няню, которая лучше всякой бабушки ухаживает за ребенком, потому что молода и обладает профессиональной подготовкой и вообще любит детей, это почему-то считается нехорошо?»
Он рассказал психиатру о своей замечательной Карле, которая со всеми делами справлялась шутя, никогда не жалуясь на усталость, всегда моментально находила правильное решение не только для себя, но и для всех, кто ей дорог. У такой женщины не бывает никаких нервных срывов и депрессий.
Но психиатр на это только печально качал головой. С гормонами-де шутки плохи, на них не очень-то повлияешь, тут уж требуется помощь, и мы поможем вашей жене. Мы идем в ногу со временем. Что оставалось Фредерику? Он только кивал, а сам соображал, где у Карлы записан телефон няни. Со дня на день от дедушки с бабушкой из Франкфурта-на-Майне приедет сын, да и Фелисита не может вечно оставаться в больнице.
Перед уходом он еще раз попросился взглянуть на Фелиситу. Снова сравнивал ее личико с фотографией, которую сделал больше пяти месяцев назад, и прислушивался к себе. Так ничего и не услышав, он решил, что, значит, никаких диссонансов нет. Разумеется, это хороший знак. Тогда он нагнулся к младенцу и осторожно погладил по головке.
– Моя дочка, – произнес он тихонько. – Моя доченька. В следующий раз я просто увезу тебя с собой.

2

– Никакой ошибки! Ваша подруга просила меня вам позвонить.

Бен с трудом заставил себя внимательно выслушать, что говорит голос в трубке.

– Этого не может быть, – повторил он медленно и отчетливо.

А сам подумал: «Кому же это я в последнее время сумел так насолить?» Получалось, что очень многим. Но ведь никому из них не пришла бы в голову идиотская мысль отомстить.

– Понимаю. Для вас это шок. Но вы не волнуйтесь. Учитывая существующие обстоятельства, она чувствует себя неплохо. Просто ей сейчас нужен рядом близкий человек.

Женщина сделала паузу, давая Бену возможность высказать то, что люди обыкновенно говорят в таком случае: «Разумеется, я немедленно загляну. Буду через пять минут. Скажите ей, чтобы не волновалась».