«А ведь я только по человеческим меркам старик», — размышлял альв, возясь с деревом. — «Срок жизни таких как мы, может достигать двухсот лет. Не считая, правда, тех, которыми пришлось пожертвовать… Но это ничего. Тагир не младше, а на старости лет и женился второй раз, и сына родил. А сколько лет леди Уоллес? Сорок? А, тридцать шесть, точно. Совсем молодая. Или, может, альву присмотреть? Тогда и детки будут… А если не получится, усыновим. А то я совсем о себе не думаю, ни супруги, ни деток».
Под аккомпанемент этих мыслей магистр закончил колдовать над деревом и перешел к фронтальному осветительному ряду. Теперь здесь пара штрихов…
Шастающие по залу проверяющие ничего не заметили. Ну подумаешь, декоратор дерево раскрашивает, гирляндами обвешивает, а потом возится с какой-то еще неведомой установкой, отверткой крутит. Делом занят. Думает о бабе и ее жопе.
Альв поморщился — даже от легкого касания голова заболела. Давно в его мозг не пенетрировали посторонние. Поотвык. И теперь, что называется, как в первый раз. Но снять часть блоков пришлось — чтобы не привлекать лишнего внимания. Зато проверили, убедились, что все там, как в обычной голове, угу… Знали бы они.
Закончив уже свою работу, альв снова погрузил инструмент в тележку и покатил прочь со сцены.
* * *
— Магистр? Мы вас уже заждались! — теперь нервничал Венсан. — До выступления час, а костюмы…
— Мы все успеем! — отрезал де Зирт. Голова все еще болела. Он успел сменить робу на привычный балахон и нахлобучил капюшон. Не хотел, чтобы лишний раз его здесь запомнили. К сожалению, на сцене, под пристальными взглядами артефактников и менталистов, в подобной одежде не побродишь. Зато здесь, в гримерках, так не шерстят. Теперь он деловито выгружал из необъятной сумки фляги. — Господа артисты, внимание! Кто уже работал со мной, руки вверх подняли! Ага, вижу. Остальным объясняю. Ничего не бояться. По полу в ужасе не кататься. Ничего с вами не случится, ясно? Сами смотрите.
Де Зирт схватил одну из фляг, щедро плеснул себе на руку и продемонстрировал смысл своей задумки. Артисты среагировали по-разному: одни вытаращились, вторые шарахнулись.
— Кто смелый? Маэстро Венсан, можно вас? — магистр налил состав на рубашку хореографа и повторил эксперимент. — Так понятно? Солистка где?
— Здесь, — откликнулась Сафира.
— Садись, — скомандовал де Зирт и тут же вцепился жесткими пальцами в волосы.
Альв показался ей смутно знакомыми, то ли голосом, то ли чертами, но вот где она могла с ним пересекаться? Не упомнишь, в предгорье таких — десятки тысяч. И все на одно лицо, одинаково чернокожие, красноглазые и беловолосые. А еще мелкие все. Говорят, из-за того, что живут в пещерах, поэтому так эволюционировали. Могут видеть в темноте и не вырастают выше полутора метров с небольшим.
— Магистр! — девушка подпрыгнула, когда ей чуть не выдрали клок волос. — Осторожнее, пожалуйста, не выдергивайте последнее, у меня там не сады.
— Сто лет как магистр. Сиди смирно, иначе совсем лысой останешься! Тебе особенно повторяю. Не бояться! Ясно? Состав для тебя абсолютно безопасен. Я алхимик, знаю, что говорю.
— Подтверждаю, — кивнул Венсан. — Мы уже сколько, лет десять с вами работаем?
— А я помню? — рыкнул де Зирт, продолжая вплетать в волосы Сафиры тонкие красные ленточки, пахнущие чем-то острым и химическим. — Вас таких… упомнишь всех. Не вертись, я сказал! Егоза какая. Вы, балетные, все такие круженые? Готово. Облачайся.
Сафира без малейших стеснений скинула с себя халат и отдалась в руки костюмера, который споро надевал на нее концертный наряд: сверкающий черный китель, украшенный красными рунами, тонкие брюки и белые перчатки. Ко всему этому добавились легчайшие композитные «доспехи», а еще цепи и «крылья», которые крепились за спиной и по одному жесту распахивались. Они выглядели так, будто были сделаны из хромированного металла, но на самом деле легко гнулись во все стороны и были практически невесомыми.
Остальные артисты облачались в форму — тоже черную, белую, зеленую и малиновую. Всех их по очереди магистр обработал из пульверизатора тем же пахучим составом и осенил знаком пресветлых богов.
Когда подготовка закончилась, и довольный собой альв отошел в сторону, Венсан жестом повелел всем замолчать:
— Господа артисты. Мы работаем с вами многие годы. Сегодня от нас зависит не только настроение зрителей. Не только победа в конкурсе. Но и судьба человека. Не буду просить вас стараться, вы это сделаете и без меня. Я хочу, чтобы вы запомнили сегодняшний вечер. Чем бы он ни закончился. И я хочу, чтобы вы знали, вы моя лучшая труппа. Я бесконечно счастлив работать с вами. А теперь на сцену!
И, уже когда труппа пошла к кулисам, балетмейстер подумал, что получилось, конечно, пафосно — но и концерт не проходной. В зале сегодня был император. Весь высший свет Джалана. И десять тысяч простых зрителей.
Триединая империя, Джалан
Район Хеске, главный концертный зал
Маэстро Венсан не знал языка этой песни. Он выбрал ее интуитивно. Не понимая, о чем поет женщина с красивым мелодичным голосом. Но чувствовал, что это оно. И когда попросил Сафиру перевести текст, мысленно кивнул — то, что нужно:
