Голос империи - [43]

— Перестань мельтешить, — приказал Венсан. — В глазах уже рябит.

— Страшно же.

— Я знаю. Мне тоже.

— Нам еще страшнее, — буркнула девушка из кордебалета. — Тебе-то выступление в поддержку Виктора Коннора простят в силу того, что ты иномирянка. Венсана максимум депортируют, а нас…

Девушка осеклась под взглядом балетмейстера.

— А вас я, кажется, за ноги на сцену не волок, — черты маэстро моментально заострились, а голубые глаза угрожающе сверкнули. Незачем нервировать звезду перед началом. — У вас была возможность не соглашаться и покинуть театр, как это сделал господин Эйдан. Сейчас мы все одна команда. С одной целью на всех. Если вам это непонятно, сегодняшнее выступление будет для вас прощальным.

— Простите, — девушка покраснела и сделала вид, что старательно пудрится.

Балетмейстер понимал, что зря на нее рявкнул, но вариантов не было. Солистке не стоило сейчас чрезмерно много думать. Лишняя информация порой… сбивает с ног.

Сафиру тем временем отловил гример. Венсан облегченно выдохнул и принялся придирчиво наблюдать за процессом. Глаза девушки густо накрасили черным, тени крыльями разлетались к вискам, лицо и шея — выбелены, а ярко-красные губы на этом фоне смотрелись кровавым пятном.

— Отлично. Просто великолепно!

— Нуу, — Сафира не стала комментировать финальный результат. На ее вкус, получился довольно вульгарный вурдалак. Даже по театральным меркам. — Маэстро, у меня вопрос, как так получилось, что прокурор стал… народным героем?

— Птичка моя, — хореограф уселся напротив. — Как такой же приезжий, только со стажем побольше, поясню. В империи прокурор — это наблюдатель. Его задача — следить за соблюдением закона и юридических процессов. Например, ты решила подать на меня в суд за жестокое обращение на репетициях, — Венсан строго посмотрел на одновременно захихикавших артистов. — И прокурор будет следить, чтобы твой адвокат не затягивал умышленно процесс для получения большей выгоды. А когда меня придут арестовывать и провожать в тюрьму, он может появиться, чтобы проконтролировать соблюдение моих прав.

— Что он такого сделал, что все кинулись его защищать?

— Решил, что просто наблюдать ему надоело, — уклончиво сообщил Венсан и еще раз предупредительно зыркнул на труппу. Все дружно сделали вид, что заняты подготовкой к выступлению.

Сафира зацепилась взглядом за глянцевый журнал, лежащий на туалетном столике. На обложке было изображено крупным планом лицо помянутого прокурора. Породистое, смуглое, с необычными, нечеловеческими глазами. По телевизору лорда близко не показывали, и он постоянно отворачивался от камеры. Она рассматривала его, не в силах оторваться. Человек буквально притягивал к себе взгляд.

— Какой красивый…

— Кто, Виктор красивый? — изумилась одна из танцовщиц. — Ты смеешься что ли? Даже если его уменьшить раза так в два и в отбеливателе прополоскать, все равно не поможет.

— Не надо ничего уменьшать и отбеливать, — запротестовала Сафира. И отважилась сказать то, что давно стоило. — В мире, откуда я родом, таких мужчин считают очень красивыми.

— Выиграешь конкурс — лично познакомлю, — пообещал Венсан.

— Он же в тюрьме? — подали голос сразу две девицы. — И вроде как его должны казнить.

— Ну не сегодня же, — невозмутимо напомнил маэстро. — Отработаем выступление — и можно хоть со всеми высшими лордами перезнакомиться. Во всех позициях. Что за балаган, все загримированы? Тогда одеваемся! Нам еще костюмы обрабатывать.

* * *

Магистр де Зирт самым грязным образом ругался. Причем, на себя. Меры безопасности в концертном зале были усилены до монструозного размаха, и виной тому — народные волнения, организованные, по большому счету, с его личной подачи. Так что, обложить отборным матом можно было только свою непредусмотрительность. Но задуманное требовалось осуществить.

Поэтому альв, обряженный в комбинезон технического рабочего, пробирался на сцену, воровато озираясь и волоча за собой тележку с оборудованием.

Он тоже нервничал: по зданию разгуливали эмпаты, менталисты и артефактники из охранки. На входе проверяли все, что казалось подозрительным. Благо, альв по старой доброй привычке пришел в здание сразу после совещания с карателями и затаился в рубке звукорежиссера — на самой верхотуре, за неприметнейшей дверью. Туда, как он абсолютно правильно предположил, просто поленились лезть по длинной лестнице. А теперь… любое неверное движение и даже любая неверная мысль — и будет не просто сорвана прекрасная задумка, а самому магистру придется долго и очень вдохновенно объясняться с дознавателем.

Целью альва сейчас был задник сцены, точнее, гигантское пышное дерево с двенадцатью ветвями — символ пресветлых богов. Теперь самое главное — успокоиться. Любым способом успокоиться и делать свою работу так, чтобы не выдать себя ни эмоциями, ни мыслями. Думать о чем-нибудь… о ком-нибудь… да пусть будет хотя бы такая же высокая и пышногрудая леди Уоллес. С ее роскошной копной каштановых волос, грудью размера так седьмого и поразительно тонкой талией. Притом, что задница у нее… мммм, просто грандиозная во всех смыслах! В общем, леди Уоллес была прекрасна. И главное, уже пару лет как старательно вдовела. Встреча на совещании лордов, а потом и на суде запала магистру в душу.