Голодная луна - [4]

— Тогда они смогут убедиться, какие вы хорошие ребята и какой у вас отличный класс.

Может быть они были такими же детьми, усвоившими житейскую мудрость, как и те, которых она обучала в Нью-Йорке. Они должны были стать такими, особенно некоторые из них, которые после летних каникул были переведены в класс миссис Скрэг. Ребятишки были чересчур бойкими и шаловливыми, говорила она себе, однако стоило ей только подумать о тех, кого она передала в лапы миссис Скрэг, как временами ей хотелось плакать.

Небо было чистое и яркое. Солнечный свет в конце весны, казалось, преображал местность, расширял вересковые поляны и выделял тенью иссохшие каменные стены, придавая облакам на горизонте легкий зеленый оттенок, демонстрируя как они вились вокруг вершин блестящими ручейками. Звуки и шум города остались где-то далеко позади. Две главные дороги, на Манчестер и Шеффилд, между которыми Мунвэл был единственным городом на протяжении многих миль, находились сейчас как вне пределов видимости, так и вне пределов слышимости. Диана на мгновение остановилась: ее руки были засунуты в карманы застегнутой на молнию шерстяной кофты, и солнце бросало яркий свет на ее лицо. Безмолвие, немного скрашивавшее пейзаж, воспринималось ею как первое впечатление от Мунвэла. Ее не покидало чувство, что она приехала домой.

Когда облака скрыли солнце от взоров, ей захотелось руками раздвинуть в стороны мрачные тучи, однако вместо этого она протянула их к детям и спросила:

— Кто из вас помнит, что я рассказывала вам о солнечном свете?

Дюжина поднятых рук с криками: «Мисс, я помню, мисс!» — была ей ответом. Она надеялась, что Эндрю Бевэн сможет ответить на вопрос, однако он ловко спрятался за спинами матерей Салли и Джейн, помогавших присматривать за детьми во время прогулки.

— Салли, это означает поднятую или опущенную руку? Ты можешь или не можешь ответить? — спросила она.

— Поднятую, мисс, — запротестовала Салли обиженным тоном, поддерживая спадающие с носа очки. — Мисс, вы говорили, что у нас в Мунвэле гораздо меньше солнечного света, чем где-либо еще в Англии.

— Верно, меньше из-за высокой облачности и туманов. А поэтому вы никогда не должны… Ну же, смелей! Вы же знаете, что вы не должны делать…

— Не должны ходить на пустоши и гулять там без сопровождения взрослых, — ответствовал нестройный хор голосов.

— Вы сказали это сами. Помните, люди легко могут потеряться и навсегда пропасть там, на пустошах и в вересковых зарослях. Ну а теперь давайте найдем подходящее место, чтобы вы смогли уютно расположиться и приступить к работе и чтобы все мы могли наблюдать за наступлением полудня.

Сказав это, она повела детей по маленькой лесной тропинке по направлению к насыпи, где они расселись группками в зарослях вереска и начали заниматься работой. Она же принялась болтать с мамами девочек, периодически бросая пристальные взгляды на детей и наблюдая за их работой. Местность притягивала ее взор — эти бесконечные мили вересковых зарослей и травяных пучков. Необыкновенное неземное единообразие нарушалось лишь редкой каменной стеной или присутствием пересохшего русла ручья, отмеченного россыпями словно бы обгорелых кусочков пробки, редким шелестом травы и полетом одинокой пичуги. Тропа могла так незаметно привести вас вниз, что вы просто бы не уследили бы за тем, как вершины гор исчезли из поля зрения, оставив на горизонте, куда ни кинь взгляд, сплошные вересковые заросли. Склоны опять очистились от дымки, и Диана поймала себя на мысли, что она создана именно для того, чтобы наблюдать, что происходит вокруг. Возможно, ее не покидало ощущение чего-то родного, домашнего из-за воспоминаний о родителях, которые происходили из этих мест, хотя сейчас она осталась совсем одна. Очень скоро все дети заполнили страницы дневников и тетрадок записями и рисунками. «Картина» Эндрю, на которой был изображен пучок вереска, была выполнена в цвете, но без соблюдения каких бы то ни было пропорций.

— Хорошо, Эндрю, — сказала она, не давая ему стереть нарисованное. Потом похвалила и остальных, как только могла. Она улыбнулась, смотря на одухотворенные лица детей. — Ладно, а теперь я хочу, чтобы вы встали в два ряда позади меня, и каждый пусть возьмет за руку своего товарища.

Как только она довела их до развилки, впереди показались утесы, взметнувшиеся ввысь словно разбуженные великаны. Одно ответвление тропинки вело прямо в вересковые заросли, другое же следовало к окраинам Мунвэла, минуя пещеру, которой, очевидно, город и был обязан своим названием. С поверхности почвы на протяжении нескольких сотен ярдов вокруг бесплодная земля сползла к пещере; вся пустошь была словно истерзана, обнажая сквозь слои земли травы и вереск, песок и гравий. Диана подошла к углублению в земле и движением руки остановила детей: «Дальше мы не пойдем».

На расстоянии двух сотен ярдов от них, в центре каменной чаши, разверзлась пещера. Надо полагать, при взгляде на пещеру кто-нибудь непременно бы подумал, что она выглядит настолько широкой и глубокой, что, казалось, этого было достаточно, чтобы поглотить в своих недрах луну. Она действительно представляла из себя гигантскую выбоину в скалах, пятидесяти футов шириной в горловине, окруженную со всех сторон известняковой стеной. В самый первый раз, когда она пришла сюда и обошла всю стену, единственным, что она открыла для себя, было то, что даже ровно в полдень летом невозможно разглядеть дно этой котловины; отвесные стены, гладкие и скользкие, словно сало, погружались прямо во тьму, чей холод, казалось, вырывался из котловины и достигал того места, где она сейчас стояла. Хотя она и понимала, что рано или поздно шахта еще покажет себя, что здесь что-то нечисто, ее чувства, ее эмоции влекли ее вниз. Насколько больше она осознавала опасность, исходящую из шахты, настолько сильней ей хотелось спуститься прямо вниз и остаться там навсегда. Хотя дети были в полной безопасности здесь наверху, стоя на краю котловины, она ничего не могла с собой поделать, сознавая, что не должна брать их с собой туда.