Голод - [3]

В небольшом помещении, в стенах, были обустроены три ниши — простые и комфортные подобия больничных коек.

«ИКЯ-2» — этими буквами была обозначена та ниша, которую довелось покинуть Островитянину.

— Икя… — вздохнув, прошептал Он, пытаясь понять, знакомы ли ему эти буквы.

Тогда, накрытый водами Странного моря, он пролежал здесь недостаточно долго для того, чтобы испачкать свое место нечистотами, и только лишь в нескольких местах все еще были заметны пятна запекшейся крови. Но соседние ниши были тщательно вычищены, словно кто-то пытался скрыть следы своих темных дел.

Покинув странное подобие палаты, Островитянин, неспешно ковыляя, вернулся в коридор. Соседняя комната была точной копией предыдущей. Но, осветив лучом фонарика противоположную от входа стену, Он заметил еще один проем — белую пластиковую дверь.

Ручка легко поддалась неуклюжим усилиям. Продвинувшись вперед, Островитянин оказался в туалете. Покрытый пластинами нержавеющей стали пол, странной формы нужники и подобие душа — должно быть, это место удовлетворяло потребности персонала и пациентов. Здесь же стояли три массивных металлических баллона с водой, литров на пятьдесят, каждый. Возле Островитянина, совсем рядом с дверью, располагался неширокий высокий стол, по бокам от которого стояли шкафчики — точные копии тех, что остались в кабинете.

Открыв дверцы, Островитянин проверил содержимое каждого шкафчика. Дезинфицирующие порошки, спреи, жидкости для обработки кожи, антибактериальные и антисептические гели — содержимое левого шкафчика, верно, объяснялось отсутствием здесь санузла. Ничего особенного не было и справа — лишь полтора-два десятка лекарственных средств.

Отойдя на шаг назад, выключив фонарик, Островитянин тяжело вздохнул. Холод металлического пола заставил икры его ног отозваться очередной судорогой, но теперь Он все же мог устоять на ногах.

Бред отступил давно, вместе с водами Странного моря, но его разум все еще казался неказистым набором мыслей, запертым в коробку из мутного стекла.

Снова включив фонарик, Он нерешительно направил луч на зеркало, сделанное из тщательно отполированной стали, оборудованное над столиком.

Грубоватые черты лица, зеленые глаза и темно-русые, до плеч, волосы — странный незнакомец в зеркале напоминал ожившего идола, вырезанного из деревянной колоды. В его взгляде читалась растерянность и, верно, отзвук первобытного страха, бесплотный зверь которого поселился в его разуме.

— Икя, — на выдохе прошептал Островитянин, рассматривая жилистое, полностью обнаженное, тело незнакомца.

На его торсе виднелись многочисленные обширные кровоподтеки, хотя уже и успевшие приобрести зеленоватый оттенок. Лишь гематомы на нижней части ребер все еще сохраняли свою синевато-сизую свежесть. Еще один широкий розоватый кровоподтек можно было разглядеть на его правой руке, между локтем и плечом.

Опустив фонарик вниз, Островитянин направил луч света на отзывавшиеся тупой болью ноги. Голени были покрыты багровыми кровоподтеками, а суставы, казалось, сильно опухли. Многочисленные ссадины и синяки можно было разглядеть и на бедрах.

Опасения ушли в небытие — боли в ногах не были последствиями атрофии. Все это было лишь следами недавних травм. Должно быть, Он действительно пролежал там совсем недолго: одну-две недели, или даже меньше.

— ИКЯ… — произнес Он, вновь бросив взгляд в сторону незнакомца в зеркале, а затем, вздохнув, медленно прошептал. — Индивидуальная капсула-ячейка…

Это сочетание слов казалось ему знакомым и, даже, привычным. Удовлетворенно усмехнувшись, Островитянин выключил фонарик.

«ИКЯ. Лай собаки. Большая Гонка. Странное море» — набор мыслей в коробке из мутного стекла теперь напоминал калейдоскоп.

— Большая Гонка… Странное море… — закрыв глаза, тихо произнес себе под нос Островитянин. — Странное море… — невольно вздрогнув, Он открыл глаза.

Перед приходом громадной приливной волны, воды моря всегда далеко отступают от берега. Островитянин хорошо это знал.

Глава 2

Удовлетворенно усмехнувшись, Островитянин вернулся в свой угол. Бумага с нужными записями нашлась совершенно случайно — на полу, возле массивной двери.

«ИКЯ-2. Ушиб грудной клетки, ушибы голеней, подозрение на переломы ребер, подозрение на закрытую черепно-мозговую травму» — ничего конкретного. Здесь не было ни данных о пациенте, ни подписи ответственного лица. Бумага напоминала служебную записку, лишенную всяких подробностей.

Должно быть, данные о безымянном обитателе Острова остались на жестких дисках компьютеров, благоразумно вынесенных отсюда. Один из лэптопов, небрежно сброшенный на пол, остался валяться в углу. И Островитянин едва мог понять, села ли батарея ноутбука, или же, полученные компьютером повреждения полностью вывели его из строя.

Выключив фонарик, закрыв глаза, Он погрузился в раздумья. Теперь на Островитянина надвигалась тьма. Он хорошо понимал, что заряд батареек, рано или поздно, закончится. Неизвестно, сколь долго проработал фонарик, прежде чем обитатель Острова впервые взял его в руки.

Все более тягостным казалось и Безвременье. Это было странное чувство, подтачивавшее остатки его сил. Прошли часы, десятки часов. Возможно, даже, миновало несколько суток. Сидя во тьме, Островитянин не раз пытался найти способ, отсчитывать время. Но с каждым разом эта затея казалась все более безумной и бессмысленной.