Голод Рехи - [83]

Так или иначе, постепенно пришел сон, но вместе с ним и доселе незнакомое чувство вины: «Я сбился с пути… совсем сбился… Митрий! Чтоб тебе солнце на голову, Митрий! Вытащи меня отсюда! Вытащи! Или я сам должен выбраться? У вас мир умирает, вы говорите, еще невесть сколько могут заразиться, а со мной играете в игры. Ну, вот он я! Скоро стану свободен от всего, чем я когда-то был. Но это свобода — для причинения страданий. Мне кажется, твои слова о свободе от всего — это очередное испытание на прочность. Здесь что-то более сложное. А впрочем, к солнцу тебя, крылатого! К ящерам! Как же я устал… Завтра выступать, скоро новая битва. Ее бы пережить».

Голод битвы

Армия Ларта двинулась вдоль гребня гор. Впереди бежали на прытких ящерах несколько разведчиков, пехота шла медленно, но и звериные силы старались сберечь перед грядущей битвой. Рехи не нравилось медленно тащиться на Ветре, да еще периодически он слышал злые смешки и разговоры рядовых бойцов. Они не понимали, почему эльф едет верхом вместе с предводителем, а им приходится тащиться пешком. Рехи и сам этого не понимал. Частенько опасаясь соскользнуть с ящера, хватался то за зубцы на спине, то за Ларта, который недовольно оборачивался:

— Ну, чего тебе?

— Да ничего! Падаю по твоей милости, — только шипел недовольно Рехи, постоянно проверяя, не потерял ли он свой драгоценный настоящий меч. Другого такого оружия ему бы уже не получить. Временами он осматривал бесплодную местность, прикидывая, как лучше сбежать, но вскоре вспоминал слова Митрия про жертву Стража Мира и свободу от всего — и не слишком-то хотелось продолжать свой путь к Цитадели или Бастиону. Да и как сбежать посреди целого войска? Рехи оставил свои попытки.

— Замечен враг, — вскоре объявили разведчики, тогда Ларт приказал своему воинству остановиться и разделиться на два фланга. Во главе каждого стояло несколько воинов-всадников.

Враги шли по равнине, полукровки же пользовались природной ловкостью и умением видеть в темноте. Их не слышали и не замечали, они сливались с серыми скалами. Пехота старательно переходила на бесшумный шаг, ящеры тоже умели красться. Рехи все это напоминало привычную охоту. Они с отрядом иногда так же делились, скрывались, атаковали с разных сторон. Да… А ведь та деревня, жителей которой они выпивали, все еще стояла, наверное… Им повезло больше. И что с того? Рехи больше не думал об этом. Невольно он искал линии мира, концентрировался по совету Ларта, потому что от его полезности в битве зависела дальнейшая жизнь в деревне. Но проклятые «грязные веревки» не показывались, доводя до исступления.

— Мы атакуем их с тыла, второй отряд ударит в лоб. Они захлебнутся в узкой расселине, не добравшись до деревни, — объявил Ларт. — Надеюсь, ты призовешь свои линии? А?

Рехи молчал и недовольно сопел, подергивая пальцами правой руки, левой-то он хватался за чешую Ветра. По приказу Ларта никакие линии не возникали, вообще мир выглядел на редкость привычным, как будто Митрий все-таки обиделся и забрал ненавистные способности Стража Мира. А вот и хорошо! А вот и нечего переживать! Рехи бы обрадовался, если бы на него не навешивали никакого мистического долга. Но теперь еще Ларт вбил себе в голову, что раздобыл себе ценного воина.

Повторить безумный кровавый танец, как во время прошлой битвы, Рехи вряд ли сумеет. Да и надеялся, что предводитель не скинет его в самую гущу обезумевших противников, как в прошлый раз. Ларт же обещал! Хотя пришлось уже уяснить, что нельзя верить ни единому слову предводителя.

Вскоре ящеры разделились на два фланга и повели в разные стороны армию пеших полукровок. За Ветром трусили незадачливые заговорщики. Кажется, они уже догадывались, что их кинут вперед на корм ненасытным копьям и стрелам.

Путь продолжался недолго, серость камней ущелья сменилась темной пылью на равнине, по которой стелилась река факелов. Рехи не нравился огонь, но люди без него не умели, не научились видеть в этой вечной ночи. Зато полукровки отлично затаились по обе стороны от армии врага. Люди толкали какие-то деревянные орудия, тянули их запряженные, наподобие тягловых ящеров, рабы. В ущелье метательные приспособления не сумели бы достаточно быстро развернуться.

— Это они тянут, чтобы подпалить нашу деревню. Как в тот раз, — ухмыльнулся тихонько Ларт. Рехи одобрительно засопел на саркастичное злорадство. Ему тоже не нравился дым, а уж пожар в тот раз и подавно навел на него ужас. Теперь же они оказались хозяевами положения. Он помнил кровь шпиона на своих руках, помнил пытки. И даже ощущал приятную сопричастность общему делу: благодаря выбитой информации они опередили врагов. В душе царствовал непривычный покой и в то же время — предельная концентрация на настоящем. Рехи принюхивался к ветру, Ларт послюнявил палец и определил направление.

— С такими порывами лучники нам тоже не угроза, точность будет низкая, — объяснял своим воинам предводитель. — Наш фланг атакует в лоб. Начинаем по условному сигналу: три рева ящера.

Командиром другого фланга поехал один из верных воинов Ларта, огромный детина с черной косматой бородой. В нем больше проявилась человеческая кровь, сошел бы и за человека, но на свою беду он родился в эльфийской деревне. Жизнь среди эльфов озлобила его не меньше, чем Теллу — пребывание среди людей. И он ненавидел тех и других. Словом, у каждого из всадников, у самого последнего замухрышки с кривым ржавым мечом, бредущего где-то в середине колонны яростных воинов, существовала своя причина ненавидеть и людей, и эльфов.