Голод Рехи - [6]

Мрачные картины лезли в голову под гул урагана, а в сердце невольно теснились дурные предчувствия. Лишь бы не повторился давний кошмар! Лишь бы…

Нет-нет, скалы защищают от ветров, скалы ограждают от смерчей — только это и оставалось повторять. Нарастал безотчетный страх замкнутого пространства. Рехи боролся с ним как мог, поэтому руки сами потянулись к талии девушки, потом к шее и волосам, немного погладили, задумчиво перебирая прядки. Страсть отвлекала от страха.

— Не мешай! — рявкнула на него Лойэ так, что старик в углу проснулся. А ее, похоже, страх отвлекал от возможной страсти. Она лишь неистово дырявила неподатливую шкуру, закрепляя петельные грубые стежки.

«Ну что с ней не так? Только что стонала и извивалась… Теперь — не мешай», — недовольно отшатнулся эльф. От нечего делать он лег плашмя на мех, вытянув руки вдоль тела. Но заостренные уши чутко улавливали движение ветра за пределами деревни. Все ее обитатели тоже нервно замерли. Доносился запах грозы, но молнии тонули за черной завесой, клубящейся над холмами. Рехи закрыл глаза, ему представилось странное парение над пустошью. Он будто наблюдал все отстраненно, с высоты черных туч. Он отчетливо рассмотрел, как черный полог бури переполз через скалы, перекинул через них жадные лапы.

От этого образа Рехи встрепенулся, убедившись, что деревня все еще на месте. А что если буря и правда перевалилась через холмы? Но горизонт у края равнины все равно скрывался в дымке. Лишь бы через преграду не пришли гибельные завихрения, долгое время не приходили же. Но все этого безотчетно боялись, старались не думать, чтобы не привлечь беду. Лойэ же задумчиво покачивалась вперед-назад.

— Тебе было жаль Здоровяка? — решил отвлечь ее разговором Рехи. Тема все равно выходила невеселая.

— Нет, с чего бы? — пожала плечами Лойэ, не оборачиваясь. — Разве ты стал бы жалеть, если бы убили меня?

— Ну… ты-то не Здоровяк.

— А в чем разница? Кроме внешности, — бросила она небрежно. — Не думай, что нас что-то связывает.

— И не думаю. Ты просто прокусила мне плечо! — усмехнулся Рехи, потирая место возле ключицы. Два отверстия от клыков уже не сочились кровью, у эльфов она, густая и вязкая, вообще быстро сворачивалась. Чтобы она совсем не застыла, наверное, и требовалась подпитка в виде крови людей.

— Совсем молодежь друг друга не ценит… А в старые времена… клялись в любви до гроба, — внезапно вклинился старик из угла, и это было привычное брюзжание.

— Ты еще скажи, что когда-то эльфы не пили кровь! — осадил его насмешливый Рехи. — Давай, старик, это твоя любимая сказка.

— Так рассказывают… Когда-то эльфы служили идеалом для людей, — пошевелилась сморщенная развалина в окружении дырявых шкур.

Бесконечное число морщин перепахали бесформенное лицо в обрамлении редких седых волос. Тощее, как скелет, тело двигалось слабо, неохотно. И как они все-таки еще жили? Словно кто-то в наказание обрек их на такое существование.

— Почему же они… мы… стали пить кровь людей? — заинтересованно подала голос Лойэ, повернув голову.

— Ты видишь другой корм в этой пустыне? — отмахнулся Рехи. Сама ведь любила охоту! Чего ей не хватало? Будто кому-то было дело до правды. Хоть правда, хоть ложь — уже ничего не изменится. Сказки только заставляли верить в мистическое спасение с помощью великого чуда или унижали рассказами, что когда-то эльфы считались идеалом. Да и для кого! Для людей! Зачем идеалы еде? Ах да, люди тогда тоже друг друга не лопали.

— Но что было до Великого Падения? — настаивала Лойэ, отложив в сторону работу.

— Мир, — непонятно отвечал старик. Рехи задумывался, что такое вообще «мир». Он знал долгую дорогу, скитания без конкретной цели, короткие и длинные стоянки, вылазки за едой, тропы между темных скал.

— Сейчас не мир? — спросил он.

— Сейчас его остатки, — мрачно проговорил старик, уставившись перед собой.

— Почему вы называете это Падением?

— О! О-о-о-о! — старик затянул долгую монотонную мелодию, голос его то хрипло стенанал, вторя порывам снаружи, то срывался на горловой свист.

— Ну, хватит уже! — топнул ногой Рехи.

— Да, Великое Падение… Великое… — сморщенные разлапистые ладони закрыли лицо рассказчика. — Оно случилось не сразу. Сначала была Великая Война. Когда Темный Властелин вышел против эльфов, он пытался поработить весь мир. Он восседал на гигантском троне из костей и черепов. И прислуживали ему… ему… — старик недовольно хлопнул себя по безжизненно вытянутым ногам. — Забыл… я все забыл!

Сказка не удалась, впрочем, ее все слышали много раз. Рехи бы сам сумел закончить: «И прислуживали ему самые мерзкие твари, начавшие эту войну. Среди них были и эльфы, и люди».

Пожалуй, стариков и правда оставили на веки вечные в наказание за Великую Войну. Сами же об этом рассказывали. А верить или нет… Рехи никого не осуждал, потому что не представлял прошлый мир. Те же старики рассказывали, что и в нем сиротам жилось несладко. Их так же пинали и мучили, хоть в пустоши, хоть в городах. Поэтому Рехи не жаждал каким-нибудь колдовством отмотать время и предотвратить Падение. Кое-кто заявлял: если случилось, значит, заслужили. Хотя… что случились? Великая Война, Великое Падение, Великий Темный Властелин… Все у них «великое», а на деле премерзкое. Темный Властелин — нелепое прозвище. Похоже, его истинное имя из страха забылось. Чего он хотел? Не верилось, что кто-то один способен раскрошить целый мир. Порой хотелось глянуть ему в глаза и плюнуть прямо в лицо, чтобы перечеркнуть весь воспеваемый суеверный страх, пришедший из сказок. Рехи бы не устрашился, так он убеждал себя.