Голод Рехи - [227]

— Выходит, у нас один путь?

— Выходит.

— Так пойдем!

И они пошли. Больше не существовало пустыни, отступали ее жадные объятья. Ларт умело выбирал безопасные тропы, Рехи же охотился для него и Инде с прежней ловкостью. Он вернулся в те времена, когда два странника шли через горы, ведомые одной лишь надеждой. Но теперь оба несли ответственность за Инде и ничуть этим не тяготились.

— Мы идем домой! — радостно напевала она, хотя еще недавно лила горькие слезы от потери единственного близкого человека в Бастионе. Голод истерзал ее и подточил так же, как и Рехи. Но Ларт вытащил обоих, вернул к жизни, как однажды Рехи вернул к жизни его. Что еще оставалось в пустыне среди сотни опасностей? Только упрямо выцарапывать друг друга из жадных лап смерти.

— Когда звезда красных сумерек сравняется с пиком вон той горы, покажутся руины старого города. Не знаю, кто там и когда правил, — говорил Ларт на седьмой день совместного пути. — Но, думаю, поселение именно там.

— Почему думаешь? — сомневался Рехи.

— Там есть вода. Возле воды, возможно, что-то растет. Еще долина хорошо закрыта скалами от ураганов. Старые правители тоже не были глупы, строили крепость там, куда сложнее добраться, — объяснил Ларт.

Он всегда проливал свет на непонятные вещи, и Рехи внимал ему куда охотнее, чем говорящим загадками бессмертным. После обретения друга он больше почти не думал о них, не желал вспоминать. Все стремления и мысли превратились в стрелу, летящую в сторону нового дома. Рехи верил, что наконец-то исполнит свою мечту. Если рядом оставались те, кем он дорожил, значит, мир был уже спасен. Его маленький мир.

Неизбежное сражение с Двенадцатым забывалось, терялось в зыбком будущем. Лучше бы и вовсе осталось на долю Митрия и Сумеречного. Их младший собрат по несчастью слишком устал, чтобы решать судьбы Вселенной.

Рехи день ото дня все слаще предвкушал встречу, и душа его пела. Он представлял, как наконец-то поцелует Лойэ и возьмет на руки Натта. Как научит малыша словам «папа», «отец» — заветным словам, которые он в детстве не узнал, не понял, не прочувствовал. Слишком много важных слов прошло мимо него. Слишком много унижений и тычков он вытерпел. И, возможно, оттого поддался предательскому желанию прославиться, оттого потерял целый год. Так или иначе, Бастион остался в прошлом.

Долгий путь помогал сбросить оковы плена, вытравить из себя бессилие пленника. Рехи снова превращался в неукротимого странника пустоши.

— Ларт! Ларт! Это они? Это развалины города? — закричала Инде однажды на рассвете. Она по-прежнему несла караул наравне с остальными, пусть теперь время бодрствования сократилось. Но Инде оказалась такой же упрямой и стойкой, как Рехи. Чем больше удавалось ее узнать, тем больше она восхищала здоровым упрямством и уверенностью. Ни разу не засомневалась в реальности их цели. Для Рехи в Инде воплотилась сама надежда. Он подскочил, разбуженный звонким голосом, и пригляделся: над горизонтом, над вычерченным незнакомым горным хребтом, плыла лиловая рассветная дымка. И сквозь нее постепенно проступали контуры рукотворных сооружений, а над ними вился сизый дым далеких костров.

— Ларт… Ларт, неужели мы дошли? — дрожащим от нетерпения голосом спросил Рехи.

— Надо быть осторожными. Мы могли перепутать поселение, — призадумался Ларт, всматриваясь вдаль. Но голос его тоже едва заметно дрожал.

— Нет. Я верю в твое чутье. Я верю в тебя, — улыбнулся Рехи. И они пошли дальше, торопливо пересекая пологие холмы. Иногда они катились кубарем, чтобы поскорее преодолеть расстояние, и смеялись. Смеялись, как дети, вторя Инде, которая впервые за время пути по-настоящему радовалась.

— Мы идем домой! — повторяла она, и Рехи поддерживал:

— Домой!

Обретение

Охватившее их ликование быстро уступило место чувству самосохранения. На подступах к поселению Ларт велел замедлиться и остановиться, чтобы разведать обстановку.

— Ждите здесь, — приказал он. — Мне уже привычно скрываться.

— Ларт, да зачем? Если мы появимся открыто, нас никто не тронет, — недоумевал Рехи.

— Я не попадусь, — ухмыльнулся Ларт и юрко шмыгнул между камней.

Развалины города упиралась в скалы, среди которых проступали едва заметные тайные тропки. Если бы его засекли, то наверняка подстрелили бы как лазутчика.

— Ларт! Не надо! — запротестовал Рехи, когда понял опасность. — Лучше выйти к Лойэ…

— Если там Лойэ, а не очередной Саат, — отозвался уже невидимый Ларт и приказал. — Сторожи Инде!

Рехи послушно остался ждать. Ветер плескал по пустыне волны серого песка. Частички пепла оседали на губы, отсчитывали время и превращали его в тревожное ожидание.

— Садись, Инде, — неуверенно предложил Рехи. Оба стояли неподвижно, выжидающе вытянувшись, со сжатыми кулаками. Оба боялись потерять Ларта, потому что за время пути маленькая спутница тоже привязалась к нему. Для Рехи он давно стал неотъемлемой частью его маленького мира. И вот опять он рисковал собой.

— Что же нам-то делать? — бормотал Рехи, озирая пустошь.

Они отошли к крупному гладкому валуну, защищавшему от ветра. Он белел среди песка отполированной лысиной, служа отличным ориентиром для дозорных. Рехи запоздало понял это, с опаской глянув на серые ворота города. Сквозь железные заплаты из старых щитов проступали щепки разбитых досок, очевидно, следы от тарана. Кто-то брал штурмом этот безымянный город, кто-то с боем входил в него. Ныне эти ворота высились неприступной преградой, от созерцания которой радость от предвкушения встречи смешивалась с нараставшей тревогой.