Голод Рехи - [2]

Люди питались мясом, эльфы — кровью. Больше их организмы ничего не принимали, а кровь ящеров оказалась слишком холодной для поддержания жизни в ледяных телах эльфов. Рехи помнил, как один сумасшедший попытался питаться только кровью ящеров, то черных, то красных, то мохнатых — какие попадались. Он кричал, что всем пора одуматься, потому что люди и эльфы братья, а в Падении виноват какой-то Темный Властелин. Или он называл его иначе…

И какая разница, кто и в чем виноват, когда просто хочется есть, чтобы жить. Или жить, чтобы есть? Не так уж и важно, когда добыча на охоте и есть смысл жизни. А кому дело до далекого братства? Вряд ли люди отдали бы свою кровь добровольно, вспомнив какие-то древние времена. Эльфы зато не поедали друг друга даже в случае сильного голода, а люди — как придется. Голод правил миром.

А тот чудак убежденно говорил, что перестать пить кровь и не есть друг друга — единственный путь к возрождению. Возрождению чего? Чудак не говорил, зато настойчиво ловил мелких ящеров и пил их черную кровь. Он едва не обзавелся последователями. Но не успел. Умирал он долго и мучительно, в итоге буквально окоченел заживо. Труп так и бросили у края холмов, где он застыл в нелепой позе, потому что задеревеневшие руки и ноги совершенно не гнулись.

Конечно, на случай крайнего голода подошла бы любая кровь, но без горячей человеческой — хотя бы время от времени — никто не протягивал. Только трехсотлетние старики жили до сих пор непонятно на чем, застыв в неподвижности среди зловонного тряпья. Рехи никогда не видел, чтобы им кто-то добывал пищу. Они никому не приносили пользы. Но из деревни их не гнали: то ли уважали, то ли боялись, то ли сохраняли для захватывающих баек из далекого прошлого.

А им, молодым, приходилось ходить через горные кручи, терпеть удары ветра, грозящего оторвать от узких карнизов, резать о скалы ноги. Зато люди не находили деревню эльфов, хотя пытались недавно, но заплутали в каменном лабиринте, напоролись на зверье и сгинули. С тех пор они забились в свою деревню, ощерились забором из камней и мусора, выращивали грибы и надеялись, что «чудовища из-за перевала» не настигнут их. Но Рехи упрямо возвращался, пролезал в узкие щели заграждений, рискуя напороться на острые шипы, ржавые осколки мечей и кинжалов. Говорили, после Великого Падения исчезли армии, но осталось очень много оружия: целые равнины устилали ковром воткнутые клинки и рассыпающиеся кости. Впрочем, старый металл легко крошился, а слепленный кое-как забор не служил преградой, особенно если поработать плечами и руками, прокладывая себе лаз.

— Как пойдем на этот раз? Скрытно или нагло? — кинул своим Рехи, ухмыльнувшись. Из деревни их никто не заметил.

— Давай скрытно, в деревне сейчас воины, — предложила Лойэ, отбрасывая белесые волосы со лба. Иногда Рехи казалось, что девчонка — его отражение: такая же ловкая и ненасытная.

— Поумнели с предыдущего раза. Умная еда, чтоб их, — фыркнул Здоровяк. Эльфы называли его так со скрытой насмешкой. Крови он пил не меньше и не больше, чем остальные, но бледная кожа почему-то висела на нем нездоровыми жировыми складками, а молодое лицо покрывали рытвины. Впрочем, внешность не играла большой роли, ведь своим глазам эльфы доверяли лишь наполовину. Вертикальные зрачки в обрамлении багряной радужки улавливали все в красноватых тонах, зато безотказно определяли расстояние до предметов. Так Рехи вычислил человеческую девушку, которая стояла спиной к забору, что-то переминая в треснувшей глиняной крынке.

Рехи протиснулся через секретный лаз между скалой и забором и совершил резкий прыжок. Как ни странно, люди до сих пор не заметили явную прореху. Гибкое тело эльфа раз за разом легко проникало в деревню, несколько раз он таким же образом открывал главные ворота своему отряду. Тогда они устраивали погром, бессмысленное пиршество удальства. Теперь они решили просто получить свою долю пищи, они торопились.

Клыки впились в шею девчонки, она выронила крынку, из которой посыпались куски сырого мяса.

«Опять человечину едят… Видно, у ящеров период спячки, в пещерах затаились, — отметил Рехи, чувствуя запах, но все затмевал вкус горячей крови, брызнувшей в горло. — Интересно, это они своего убили? Из соседнего поселения утащили? Или какую-нибудь дохлятину больную едят?»

Поговаривали, что от паршивой крови эльфы умирали, мучаясь болезнями своих жертв. На памяти Рехи так загнулся один из сильнейших воинов их небольшой общины. Каждую охоту возникал этот подсознательный страх. Но стоило крови потечь вдоль клыков, как все мысли затопляло болезненное блаженство.

Другие члены отряда проникли вслед за вожаком. Прячась за хибарами и недовольно щурясь на пламя зловонных костров, они присматривали себе жертв. В этот раз вступать в противостояние с воинами деревни не хотелось, хотя каждый нес заточенный клык черного ящера в полруки длиной. Отряд присмотрел себе зазевавшихся девушек или глупых детенышей. Некоторым повезло меньше — кровь немощных стариков несла наибольшую опасность. Впрочем, за все вылазки из группы Рехи никто еще серьезно не пострадал ни от ран, ни от заразы. Вожак старался оберегать своих. Впрочем, делиться добычей своевольный предводитель тоже не привык.