Голод Рехи - [121]

Но он вновь потерял сознание, а Рехи опасно приблизился к тому, чтобы провалиться вместе с ним в забытье, так он измучился. В одном из монолитов он приметил что-то подобное пещере. Каменная ниша оказалась неглубокой, в нее свободно забирался ветер, но все же она давала иллюзию укрытия.

— Ничего, ничего… Отдохнем и пойдем дальше, — успокаивал себя Рехи, кое-как подтаскивая за плечи измученного Ларта к скале. Рехи стащил с себя тунику и положил на нее… пленника. Пока у опального короля оставались связанными руки, он не мог зваться иначе. Конечно, он очень ослабел, но полубезумные идеи все еще тревожили его раздробленное сознание, да и не мудрено после всего, чем они надышались. Вдруг кинулся бы прямо в пасть Разлома! Нет. Рехи решил, что безопаснее для него оставаться узником.

Рехи осторожно развязал кожаный ремень, стягивавший запястья пленника, и обмотал один конец вокруг своей руки. Потом прижался спиной к спине Ларта, чтобы согревать своим слабым эльфийским теплом, а меч обнял, чтобы немедленно выхватить оружие в случае опасности. Но все эти меры предосторожности служили скорее убогим ритуалом, данью своей былой злобе. Она тоже сползла старой шкурой там, среди огня.

Сердце же разрывалось от тревоги за Ларта. Впрочем, его хриплое дыхание вскоре слегка выровнялось. И на какое-то время Рехи удалось заснуть, не терзаясь от беспокойства, не созерцая призраков вокруг себя. Кажется, он никогда не спал настолько крепко. Но теперь четко знал, что Ларт никуда не сбежит, потому что от прошлого их отделил огненный разлом. Или еще не совсем? Что-то еще осталось нерешенным.

* * *

Пробудился он от негромких стенаний, которые напоминали слабый вой ветра в ущелье. Рехи окончательно прорвал оковы сна и понял, что это совсем рядом с ним кто-то тихо завывает раненым ящером. Кто-то… Да кому же здесь еще быть!

— Л-ларт… Ларт? — недоуменно вскинулся Рехи, надевая смятую тунику. Вроде их не атаковали враги, не мучили больше ядовитые испарения, даже кашель прошел. Остался только глухой щемящий голод, но он воспринимался чем-то почти посторонним. Куда больше испугал вид забившегося в угол пещеры Ларта. Он сжался в комок, натянув короткий поводок.

Рехи никогда еще не видел настолько затравленного взгляда, пустого и беспомощного. Очень быстро пришло понимание — Ларт сорвался, не выдержал. Вот он прошел по грани смерти, а все равно его не отпустили, все равно держали в плену, как тогда, у людоедов. Наверное, из-за этого он вздрагивал и всхлипывал. И это наводило ужас едва ли не больший, чем гейзеры и вулканы. Ведь пленил его Рехи: он спас, он же пленил, спас вновь и вновь не отпустил. Точно по кругу безумия.

— Ла-а-арт… Ларт… Ларт, зачем? Почему? Что ты?..

Ответа не было. Лишь короткие горькие стоны оглашали пещеру. Ларт стонал, как Ветер перед казнью. Он слишком долго падал с высокой-высокой горы непомерного самомнения и властолюбия, но вот достиг самого дна, больно ударившись, рассыпавшись на несчетное множество осколков. И чудесное возвращение к жизни не собрало их. Даже наоборот — как будто сделало только хуже.

— Я такой же… Такой же, как ты… Просто ветер на пыльной дороге, просто ветер. Время… Ветер… — пробормотал Ларт. Он дрожал все сильнее и сильнее. Рехи почувствовал это, еще когда они спали спина к спине, лежа на голой земле. Он пытался согреть, вернуть к жизни. И словно еще больше ранил, потому что теперь Ларт сотрясался от беззвучных рыданий:

— Я ничто! Просто пыль…

До этого момента ему, наверное, казалось, что он по-прежнему опасный, хитрый правитель, а состояние пленника — это так, временно. Недоразумение, неприятность. Достаточно переждать, перетерпеть, а потом снова все вернется, он придумает что-нибудь невероятное: соберет новую деревню, новых ящеров. Но с каждым днем пути все больше подкрадывалось осознание нереальности этих идей. Теперь же на него свалилось окончательное понимание, что «король» — это приятное слово из далекого прошлого, а сам он просто затерянный странник пустыни. До сих пор он, временно свергнутый правитель, шел временным пленником, но вот понял — он бездомный путник. Так Рехи пытался объяснить себе состояние Ларта.

— Ларт? Что… Что с тобой?

«Это я сломал его», — подумал Рехи, почувствовав себя последним подлецом. Ему претила идея подавления чьей-то воли, даже если Ларт долго издевался над ним в деревне, пытаясь превратить в ручного зверька. Но Рехи-то не превратился, а вот Ларт, кажется, потерял себя. Он плакал и дрожал, раздирая предплечья обломанными ногтями и тихо безнадежно скуля.

— Все разрушено… Все умирает, — бормотал он, безжизненно лежа на спине и снова кашляя.

Рехи склонился над ним и увидел, что из уголков глаз Ларта, этого бесстрашного воина, вероломного правителя, катятся крупные слезы, оставляющие влажные дорожки на щеках и висках.

«А я ведь сильнее. Трехногие, я сильнее, потому что ничего не имел и не имею. Ничем не дорожил, ничего не создал. Как и говорил Митрий. Я ни о чем не сожалею, кроме побега Лойэ, но она сама покинула меня», — с ужасом подумал Рехи.

Его не перешибли ни плен, ни долгий путь с множеством смертельных опасностей. Потери делали его лишь упрямее, укрепляли его желание дойти до Разрушенной Цитадели. Ларт же сломался. Он негромко стонал, кривя дрожащие губы, и судорожно вздыхал.