Голод Рехи - [120]

— Нет, — уверенно и спокойно проговорил он, когда сделал первый шаг.

Колени дрожали, ноги подгибались, нещадно мутило. Но все же оставались силы брести дальше, шаг за шагом обходя гибельный разлом. Казалось, это длилось бесконечно.

Ларт не приходил в себя, и страшно не хватало звука его голоса, хотя бы бессмысленных отрывочных фраз. Но все еще доносилось его сиплое дыхание, в нем все еще теплилась жизнь.

«Прости, Лойэ, если не дойду до тебя! Но я больше никого не брошу. Больше никого, как бы ни было тяжело. Не бросать — тяжело. Но бросать тяжелее. Я понял!» — мысленно говорил с призраком Лойэ Рехи, а ноги делали новый шаг.

Он не останавливался, иначе тоже упал бы, иначе его поглотило бы ядовитое дыхание Малого Разлома. Но он сам выбрал этот путь, и даже не вспоминал о Сумеречном и Митрии. Это испытание он проходил сам, один, даже без помощи линий мира. Теперь и он сбрасывал старую кожу, как ящер, как древний змей.

Не оставалось больше глупого звереныша Рехи из деревни старого адмирала и озлобленного пленника из поселения полукровок. Среди пепла и лавы выплавлялся кто-то новый. Так в кузнице закаляют сталь, так затачивают клинок. На грани гибели Рехи впервые ощущал себя предельно живым и настоящим.

«Почти дошли… почти!» — твердил он, и вскоре, действительно, туман потерял непроницаемую густоту. Малый Разлом еще служил ориентиром, но и он сужался, терял свою силу, лишь по каменистой земле стелились вдаль запутанные узоры трещин.

— Ларт… мы вышли. Ларт… — задушенным шепотом воскликнул измученный Рехи, когда легкие его расправились от притока прохладного пыльного воздуха. Гейзеры и лава остались позади. И вскоре глаза приметили между скал узкий лаз перевала. Они вышли! Выбрались. Проводник-пленник не соврал. Но чего-то не хватало, чего-то очень важного, в чем сосредоточилась цель пути вдоль страшного разлома. Звука дыхания над ухом, не хватало… Ларта.

Сердце пропустило удар. Нет! Невозможно! Нет! Рехи опустил Ларта на землю и впился взглядом в искаженное мукой, совершенно серое лицо. Нет, так не бывает. Оно не серое, это просто налипла пыль, это просто… Смерть.

«Нет! Нельзя! Я не могу потерять и его!» — билась в висках на разные лады единственная мысль. Любой ценой, любым способом отогнать костлявую. Только не после пути через огонь. Только не после пережитого ими вдвоем.

Рехи смутно вспоминал, чему его учили в деревне, о чем говорил старый адмирал про утонувших матросов. Или он сам тонул когда-то. Рехи вспомнил, как сам недавно едва не потонул в омуте. Ларт же, кажется, утонул в тумане. Возможно, в нем еще теплилась жизнь. Рехи отчего-то четко знал, что делать. Он наклонился над Лартом, сорвал повязки с лиц, набрал в собственные истерзанные легкие побольше воздуха, а потом с силой вдохнул его в раскрытый рот умирающего, растирая его тело и кое-как давя на грудь. И где в такие минуты знания из прошлого? Хоть бы подсказали что-то по-настоящему важное! Разве же интересует кого-то история Великого Падения, когда… когда… Впрочем, Рехи не думал, он делал, он бился. Но не мечом. И даже не линиями мира.

— Ну, давай же, трехногий! Солнце тебе… — голос срывался, и от волнения длинные клыки прокусили губу. Рехи сглотнул собственную кровь, вдохнул и попытался снова, вспоминая, что так старый адмирал когда-то вернул к жизни одного из своих матросов, еще в юности, когда ходил по морям в низком чине. Из его рассказов мало что воспринималось, да и возможность утонуть казалась нереальной, а он все твердил, что так можно отвоевать у голодной смерти и в пустыне. Он и правда много чего знал. Хоть бы не зря!

В груди все сильнее пекло. И все тело пронзала дрожь обиды: похоже, им обоим суждено было сгинуть, едва выбравшись из самых опасных мест.

Рехи выбился из сил, но до последнего верил в способности полукровок, в их умение исцеляться. И вот когда уже всякая надежда растаяла, Ларт судорожно вздохнул и выплюнул кровь пополам с желчью. Некоторое время он безумно озирался и кашлял до рвоты, перевернувшись на живот. А когда немного пришел в себя, то спросил:

— Рехи… мы… мы умерли?

— Нет! Мы живы… — выдохнул Рехи, готовый от радости и обнять, и ударить. Но лучше все-таки обнять. Жив!

«Я умею возвращать мертвых! Я умею оживлять!» — ликовал он, хотя вряд ли здесь содержалась какая-то магия. К тому же Сумеречный Эльф говорил, что никому это не под силу. Ларт выкарабкался сам, Рехи же лишь протянул ему руку помощи.

Ларт попытался приподняться и со слабой надеждой попросил:

— Я вывел тебя. Отпусти меня, как договаривались. Вон там перевал, видишь его?

В стенах неприступных скал и правда просматривалась едва уловимая тропка. Меж камней мелодично свистел ветер, но иногда терялся в них и плутал, срываясь в печальное завывание. Оно слегка напоминало женский плач, как будто убивалась жена по мужу или мать по сыну. Зато оттуда веяло приятной прохладой и свежестью.

— Нет, не отпущу. Куда? Обратно в этот ужас? — нахмурился Рехи.

— За что, эльф проклятый…

— Я вернул тебя к жизни! Я…

Рехи осекся, проглотив неожиданную обиду, которая была ударом под дых. Он даже закашлялся по-настоящему. Ликование прошло, желание кого-то спасать — тоже. Ларт даже не понял, что его вернули с того света. Всеми правдами и неправдами, но вернули. И не благодарил, навязчиво думая лишь о свободе.