Голод - [13]

– Может быть, – сказал Кейн, не желая признавать такую возможность. – Пусть кто-нибудь присмотрит за ней. Только не ты, она и так знает, что ты за ней следишь. Найди кого-нибудь другого.

* * *

По мнению Дака Чжана, хуже всего в УРОДЗ дела обстояли с едой. Поначалу всё было просто отлично: шоколадки, чипсы, газировка, мороженое. Но так продолжалось всего лишь несколько недель. Могло бы и дольше, если бы люди не тратили еду понапрасну: не оставляли мороженое таять, не объедались печеньем, бросая остатки на съедение собакам, не оставляли хлеб покрываться плесенью.

К тому времени, как сладости и закуски закончились, было уже поздно: всё мясо и курятина, за исключением бекона, колбасы и ветчины, либо испортилось, либо у него вышел срок годности. То же самое касалось свежих продуктов, кроме картофеля и репчатого лука. Даку велели помочь очистить «Ральфс» ото всей этой тухлятины. Команда возмущённых ребят выгребала оттуда гниющую зелень и вонючее мясо несколько дней. Но разве откажешься, когда Сэм Темпл смотрит прямо на тебя, указывает на тебя пальцем и говорит: «Ты»? Этот парень запросто может поджарить любого. Кроме того, он теперь за главного, в конце концов.

Потом пришёл черёд консервированного супа, сухих хлопьев, крекеров и сыра.

А сейчас Дак всё бы отдал за банку супа. На завтрак он ел консервированную спаржу. На вкус блевотина, да ещё и моча после этого воняет, все это знают.

Но было в УРОДЗ и хорошее. И самым лучшим, по мнению Дака Чжана, был бассейн. Бассейн принадлежал не ему, но, плавая в нём, можно было считать иначе. Ранним мартовским утром в понедельник, когда он должен был сидеть на уроках.

Больше никакой школы. Ничего, кроме бассейна. Это помогало немного справиться с голодом.

Дак был шестиклассником. Маленький для своего возраста, азиат, хотя его семья жила в Америке с 1930-х годов. Когда-то родители волновались из-за его лишнего веса. Что ж, в УРОДЗ не осталось толстяков. Ни единого.

Воду Дак любил. Но только не океан. Океан пугал его. Дак не мог избавиться от мысли, будто там, внизу, под волнами, скрывается целый мир, невидимый ему, в то время как они могут его видеть. «Они» – это кальмары, осьминоги, рыбы, угри, медузы и, что хуже всего, акулы.

А вот бассейны – это здорово. В них видно всё до самого дна.

Но у Дака никогда не было своего бассейна. Общественного бассейна в Пердидо-Бич тоже не было, так что поплавать ему удавалось только у кого-нибудь из друзей, у кого дома имелся бассейн, или на каникулах вместе с родителями, когда они останавливались в гостинице с бассейном.

Теперь же, когда дети в Пердидо-Бич могли жить практически как им вздумается и ходить почти везде, где захочется, Дак нашёл идеальный бассейн: уединённый и частный. Мальчик не знал, кому он принадлежал раньше. Но кем бы ни был прежний хозяин, он отлично всё устроил. Бассейн был большой, овально-изогнутый в форме почки, глубиной в десять футов с одного края, так что можно было нырять вниз головой. Весь бассейн был выложен красивой плиткой цвета морской волны с золотым узором в виде солнечных лучей на дне. Вода – когда Дак научился её хлорировать и прочищать фильтры, – стала прозрачной, как стекло.

Рядом располагался замечательный кованый столик с зонтом посередине и несколько очень удобных шезлонгов: он мог выбрать любой и лежать, если ему захочется. Но он редко валялся в шезлонгах. Куда приятнее было лежать на надувном матрасе. Бутылка с водой плавала рядом с ним на отдельной подставке. Дак надевал солнцезащитные очки фирмы «Рэй-Бэн», наносил лёгкий крем от загара – короче говоря, он был счастлив. Голоден, но счастлив.

Иногда, когда Дак был в особенно хорошем настроении, ему начинало казаться, что он мог бы лежать на воде безо всякого матраса. В моменты особенного счастья ему даже начинало казаться, словно его спина потихоньку приподнимается над пластиковой поверхностью. Будто его тело теряло вес или что-то вроде того. На самом деле, однажды он вдруг пробудился от счастливого сна и упал, погрузившись в воду на пару футов. По крайней мере, так ему показалось, хотя это, очевидно, тоже было частью сна.

А иногда, когда Дак отчего-то злился, например, вспомнив чей-нибудь пренебрежительный взгляд, то чувствовал, словно становится тяжелее, и матрас в буквальном смысле начинал погружаться в воду.

Но Дак редко испытывал сильное счастье или злость. Обычно он был просто безмятежен.

– Ю-ху-у-у!

Такого возгласа он никак не ожидал. Как и высоких брызг, последовавших за ним.

Дак сел на своём матрасе.

Его окатило водой. В бассейне кто-то был. В его бассейне.

К краю подбежали ещё две размытые фигуры, последовало ещё два возгласа – и два столба брызг после прыжков «бомбочкой».

– Эй! – закричал Дак.

Одного из ребят звали Зил, тот ещё засранец. Двух других Дак сразу не узнал.

– Эй! – заорал он снова.

– На кого это ты вопишь? – возмутился Зил.

– Это мой бассейн, – сказал Дак. – Я его нашёл и вычистил. Идите ищите себе другой.

Дак понимал, что он меньше ростом, чем любой из троицы. Но он так разозлился, что не чувствовал страха. Матрас под ним начал проседать, и Дак подумал, уж не проткнул ли кто из мальчишек в нём дырку.