Голливудский участок - [18]

Для такого случая вместо обычного шестидесятидолларового Энди надела блейзер, который купила в дорогом магазине за двести долларов. Под блейзером была подходящая по цвету голубая рубашка из того же магазина. Она не надела никаких украшений, кроме запонок с крохотными бриллиантами. Ансамбль дополняли черные туфли без каблуков. В четверг, помимо всего прочего, она сходила в парикмахерскую, поэтому надеялась достойно выглядеть на своем заключительном выступлении. Если бы не вчерашняя резня на Чероки-авеню, из-за которой она не спала всю ночь, чуть не опоздала на занятия и успела лишь забежать домой принять душ и переодеться… Энди боялась, что выступление окажется провальным. От избытка кофеина она покраснела и чувствовала легкую тошноту: чтобы хоть немного походить на сокурсников, излучавших молодую свежесть и бодрость, ей пришлось убрать мешки под глазами.

— Моя работа называется «Недостатки в деятельности Управления полиции Лос-Анджелеса», — начала Энди, глядя в двадцать три молодых лица. Женских среди них было всего четырнадцать, той же расы, что и у нее, — лишь четыре. Этого следовало ожидать от университета, который кичился своей толерантностью, хотя только десять процентов при этом не были белыми. Ей часто хотелось спросить: «Где же ваша толерантность по отношению ко мне? Ведь я представляю национальное меньшинство». — Но она никогда этого не делала.

Энди удивилась, когда профессор Англунд остался сидеть, а не встал, чтобы видеть ее лицо. Энди считала, что он уже слишком стар, чтобы интересоваться ее задницей. Или мужчины для этого никогда не бывают слишком старыми?

Она начала читать:

— «В декабре девяносто седьмого офицер Дэвид Мэк из Управления полиции Лос-Анджелеса ограбил банк на 772 тысячи долларов, а через два месяца его друг, офицер Рафаэль Перес из Рампартского участка, украл со склада вещественных доказательств восемь фунтов кокаина.

Арест Рафаэля Переса вызвал скандал в Рампартском участке, в ходе которого обвиняемый после одного судебного заседания выторговал сделку у окружного прокурора, чтобы избежать другого суда. Он дал показания в отношении полицейских, которых обвинил в противоправных арестах, неправомерном применении оружия, избиении подозреваемых и лжесвидетельстве, однако некоторые обвинения оказались явно надуманными, поскольку Перес хотел повысить свой статус в сделке о признании вины.

Самый вопиющий случай, определенно не выдуманный, касался самого Переса и его напарника, офицера Нино Дурдена, которые в 96-м по ошибке ранили молодого латиноамериканца по имени Хавьер Овандо, в результате чего он оказался прикованным к инвалидной коляске. После этого Перес и Дурден дали ложные показания о том, что Овандо угрожай им винтовкой, однако они сами подбросили ему эту винтовку, чтобы оправдать свои действия. Прежде чем Перес сознался в содеянном, Овандо провел два года в тюрьме. — Энди смело оглядела аудиторию и продолжила: — Мэк, Перес и Дурден — чернокожие. Но чтобы понять происходящее, мы должны проанализировать инцидент с Родни Кингом, имевший место пятью годами раньше. Это был странный случай, когда белая женщина-сержант после долгой автомобильной погони нейтрализовала некоего Кинга, афроамериканца, недавно вышедшего из тюрьмы, с помощью электрошокера, а затем избила его, пьяного и одурманенного наркотиками. По всей видимости, она решила в одиночку заставить Кинга сдаться, вместо того чтобы вызвать подмогу и вместе с другими полицейскими надеть наручники на пьяного бандита. — Энди пристально посмотрела на сокурсников и снова начала читать: — Этот инцидент вызвал бунт чернокожего населения, большинство участников которого, судя по последующим допросам, никогда не слышали о Родни Кинге, однако сочли это хорошим предлогом, чтобы побуянить и помародерствовать. Бунт привел к тому, что в Лос-Анджелес прибыла комиссия под председательством Уоррена Кристофера, который позже стал госсекретарем у президента Билла Клинтона. Комиссия очень быстро, причем почти не опираясь на доказательства, пришла к выводу, что в Управлении полиции Лос-Анджелеса служит слишком много чрезмерно агрессивных, если не сказать „жестоких“ офицеров, которые нуждаются в строгом контроле. Белый шеф полиции Лос-Анджелеса, защищенный, как и его предшественники, законом о государственной службе, вынужден был вскоре уволиться.

Управление полиции Лос-Анджелеса возглавили афроамериканцы — вначале один, затем второй. Выходец из Управления полиции Филадельфии стал первым за несколько последних десятилетий шефом полиции, не находящимся на гражданской службе, и выполнял волю мэра и городского совета, а это был возврат к прошлому, к временам, когда полицией управляли коррумпированные политики. Однако вскоре отцы города выразили недовольство деятельностью шефа полиции и его пирушками в Лас-Вегасе, получившими широкую огласку.

Следующий чернокожий шеф полиции, из местных, всю сознательную жизнь проживший в Лос-Анджелесе, возглавил управление, когда разразился скандал в Рампартском участке, поэтому недоброжелателям стало труднее разыгрывать карту расовой принадлежности. Этот шеф полиции, сторонник жесткого контроля и ревнитель морали, быстро стал врагом полицейского профсоюза. Уличные полицейские, читавшие „Гарри Поттера“, называли его лордом Вольдемортом.