Голем и джинн - [50]

В квартире было холодно и пусто, в раковине громоздилась гора грязной посуды. Голем жила теперь в пансионе на соседней улице, и в квартире равви быстро воцарилось прежнее запустение. Удивительно, как быстро он привык к присутствию женщины. Теперь, ложась спать, он не видел одинокой фигуры на ее обычном месте в уголке дивана, у окна, и чувствовал, что ему чего-то не хватает.

И все же. Снова и снова равви спрашивал себя, не совершил ли он ужасную ошибку. По ночам, лежа без сна, он думал о том, что может случиться по его вине, если Голем обнаружит себя или нанесет кому-нибудь вред. Он представлял себе, как толпа движется по Нижнему Ист-Сайду, выгоняет еврейские семьи из домов, грабит синагоги, таскает стариков за бороды. Это будет самый настоящий погром — от которого они и сбежали в Америку.

В такие моменты, представив себе эти страшные картины, он готов был немедленно броситься в пансион и уничтожить Голема.

Сделать это будет совсем нетрудно: достаточно произнести вслух одну-единственную короткую фразу. Просто знали эти слова очень немногие, да и сам он выучил их почти случайно. При йешиве, где он учился, жил старый каббалист, полубезумный старик, с головой погруженный в секретные науки. Старик проникся симпатией к шестнадцатилетнему Аврааму, принял его в ученики и даже приоткрыл ему некоторые тайны, на существование которых другие раввины только намекали, но не осмеливались их касаться. Тогда юный Авраам был слишком горд оказанной ему честью и не задумывался, станут эти знания благом или тяжелым бременем.

На одном из последних уроков старик протянул Аврааму кусок красновато-коричневой глины и предложил слепить голема. Юноша сделал из глины подобие человечка дюймов шесть высотой, с похожими на сосиски ручками и ножками и круглой головой, на которой изобразил точки зрачков и узкую щель рта. Старый раввин вручил Аврааму листок бумаги с написанной короткой фразой. С колотящимся сердцем молодой человек прочитал ее вслух, и в то же мгновение маленький глиняный человечек сел, огляделся, а потом встал и бодро зашагал по столу. Походка у него была странной, поскольку лишенные суставов ноги не сгибались, а одну Авраам сделал короче другой, и потому голем ходил вперевалку, как только что сошедший на берег моряк. От него явственно пахло сырой, свежевскопанной землей.

— Прикажи ему что-нибудь, — велел раввин.

— Голем! — позвал Авраам, и маленькая фигурка тут же застыла, повернувшись к нему. — Подпрыгни три раза.

Голем послушно запрыгал по столу. Авраам в восторге засмеялся.

— А теперь дотронься до головы левой рукой, — велел он, и человечек тут же выполнил команду, будто маленький солдатик, отдающий честь командиру.

Авраам огляделся, придумывая, что бы еще приказать. В углу комнаты, рядом со столом, большой паук лениво плел паутину между двумя пыльными бутылками.

— Убей этого паука, — сказал Авраам.

Голем не раздумывая спрыгнул со стола и упал на пол, но тут же вскочил и бросился в угол. Авраам последовал за ним с зажженной свечой. Паук, почувствовав приближение голема, попытался сбежать, но тот уже набросился на него, отшвырнув бутылки, и принялся колотить маленьким кулачком. Ошеломленный Авраам молча наблюдал за тем, как его создание снова и снова нападает на паука, пока от того не осталось только мокрое пятнышко на полу, но и тогда голем не успокоился.

— Голем, прекрати, — произнес Авраам чуть слышно.

Голем на мгновение поднял на него глазки, а потом продолжил неистово вколачивать останки паука в пол.

— Прекрати! — повысил голос Авраам, но на этот раз голем даже не взглянул на него.

Юноша ощутил подступающую панику.

Старый раввин молча протянул ему другой листок бумаги с новой фразой. Авраам с благодарностью принял его и прочитал вслух.

Голем взорвался в воздухе, не успев нанести очередной удар. Маленькое облачко пыли осыпалось на мертвого паука и упавшие бутылки. В комнате стало неожиданно тихо.

— Стоит голему почувствовать вкус к разрушению, — объяснил старый раввин, — его ничто не остановит, кроме того заклинания, которое его уничтожит. Конечно, не все големы такие примитивные и глупые, как твой, но суть у всех одинаковая. Они — орудие в руках человека и могут стать опасными. Сначала они избавляются от своих врагов, а потом могут ополчиться на хозяина. К их помощи можно прибегать, только когда другого выхода нет. Помни об этом.

Еще долго после этого случая Авраама преследовал образ нескладного глиняного человечка, охваченного страстью к убийству. Возможно, он совершил грех, оживив его? Сколько весит жизнь паука в глазах Всевышнего? Сам он бесчисленное количество раз давил пауков, даже не замечая, — так чем же эта смерть так отличается от тех? В тот год и еще много последующих лет он поминал и паука, и голема в молитвах во время Иом-кипура, но постепенно у него появлялись новые поводы каяться и просить прощения, и он уже не держал в голове давнее происшествие, но никогда и не забывал о нем. Тогда, в той темной комнате, ему было даровано право распоряжаться жизнью и смертью, и он никак не мог догадаться, зачем Всевышний допустил это. Смысл урока стал понятен ему только недавно, когда однажды днем, проходя по Орчард-стрит, он заметил небольшую толпу, а посредине ее — высокую, одетую в шерстяную куртку и грязное платье женщину, от которой явственно пахло свежевскопанной влажной землей.