Голем и джинн - [183]

Шальман снова заговорил, и голос его даже на расстоянии звучал так властно, что по спине у Салеха пробежали мурашки. Он видел, как женщина дернулась, будто ее ударили. Джинн повернулся к ней спиной. Что бы там ни происходило, это сверхъестественное существо не в силах было смотреть.

Затаив дыхание, Салех подошел ближе.

— Здравствуй, Ахмад, — раздался голос Голема.

«Не называй меня так, — хотелось взмолиться ему. — Не говори со мной ее голосом!»

Он заставил себя обернуться. Действительно она изменилась или ему это кажется? Глаза у нее вроде бы стали больше и яснее. Исчезла маленькая морщинка со лба. Она улыбалась, казалась беззаботной.

— Мог бы подождать, пока я снова не окажусь в кувшине, — сказал он Шальману. — Мог бы избавить меня от этого.

— Я хотел, чтобы ты все видел и понял. Такова она на самом деле. А вовсе не то изломанное существо, которое ты знал раньше.

— Это правда, — подтвердила женщина и, вытянув перед собой руки, принялась рассматривать их, словно видела впервые. — Сейчас я такая, какой была создана. Не беспокойся, — добавила она, увидев искаженное лицо Джинна, — я все помню. Пекарню, и Радзинов, и Анну, и равви. И Майкла. — На минуту она задумалась. — От него мой хозяин избавился. Теперь я опять вдова. — Голос ее был так спокоен, точно она говорила о погоде.

— Ты убил ее мужа? — вытаращил глаза Джинн. — С какой стати…

— Он сказал мне то, чего не следовало.

— А ей ты забыл сообщить об этом, прежде чем она согласилась?

— Думаешь, это что-то изменило бы? — засмеялся Шальман.

— И тебя я помню, — сказала женщина, подходя ближе. Ее неуклюжая сутулость куда-то исчезла, и теперь она казалась выше и увереннее. — Я никогда не говорила тебе о своих чувствах.

— Не надо, — в отчаянии взмолился Джинн.

— Ничего страшного, — проговорила она, словно успокаивая ребенка. — Теперь я уже этого не чувствую.

— Давай кончать с этим, — повернулся он к Шальману. — Отправь меня в кувшин.

— Как хочешь, — пожал плечами тот.

Но наклонилась за кувшином Голем, а не ее хозяин. Ну разумеется, зачем Шальману истощать собственные силы, как сделал когда-то ибн Малик?

Женщина внимательно осмотрела кувшин и повернулась к старику:

— Что я должна сказать?

Шальман задумался, копаясь во многовековых наслоениях памяти, и наконец произнес фразу на искаженном арабском. Джинн задрожал, услышав ее: он слишком хорошо помнил, что с этих слов и началось его бесконечное мгновение.

Женщина подняла кувшин и уже открыла рот.

— Постой, — быстро сказал Шальман. — Не так. Смотри на него, а не на меня.

Она кивнула и повернулась к Джинну.

— Секунду, — попросил тот.

— Струсил? — удивился Шальман.

Не обращая на него внимания, Джинн шагнул к Голему. Она спокойно ждала, чуть склонив голову и глядя на него с холодным любопытством. Он поднял руку и коснулся ее щеки. У основания шеи, там, где была расстегнута пуговица, сверкнула яркая цепочка.

— Прощай, — сказал он ей.

Действовать придется быстро.

Салех был уже в самом конце вестибюля, на границе тени и света. Он изо всех сил пытался разобраться в том, что происходит. Неужели Шальман каким-то образом манипулирует Големом? Или она оказалась предателем?

Женщина подняла кувшин и о чем-то спросила старика. Он ответил ей по-арабски, вернее, на языке, похожем на арабский. Слова были бессмысленными, словно в детской песенке, но в них таилась такая грубая сила, что немедленно откликнулась и заныла рана в мозгу Салеха. На мгновенье все перед глазами стало плоским и серым, он словно попал в капкан, словно уменьшился до размера ничтожной точки…

Почти сразу же он снова пришел в себя, жадно хватая ртом воздух. Без всякого сомнения он знал, что произнесенные слова — это команда, которой подчиняется кувшин. Он еще раз про себя повторил их и снова почувствовал, как его тело странно уменьшилось, а потом распознал страх в голосе Шальмана, который выговаривал Голему за то, что она подвергла его опасности.

Джинн протянул руку и коснулся щеки женщины жестом, полным глубочайшего сожаления. А потом внезапным движением он вдруг сорвал что-то с ее шеи. Это что-то блеснуло у него в руке, а он повернулся и бросился бежать, одновременно что-то разворачивая…

В два шага женщина нагнала его, схватила, подняла в воздух и швырнула на пол.

Шальман что-то кричал. Салех с ужасом увидел, как Голем снова поднимает Джинна и бросает его в одну из зеркальных колонн. Кувшин она уронила, и он лежал на полу, всеми забытый.

Салех не умел драться, и у него не было оружия. Против Голема и Шальмана он ничто и наверняка станет покойником, стоит ему шагнуть вперед.

«Ты и так уже много лет покойник, — сказал он себе. — А так я хотя бы сам выберу себе смерть».

И Салех выбежал из тени на яркий свет.

Голем стояла над поверженным врагом, тем, который посмел разозлить хозяина. Он лежал без движения, но не потому, что был мертв или ранен, а потому, что хозяин удерживал его силой мысли. Колонна над ним покосилась, а ее зеркальная поверхность покрылась паутиной трещин. Женщина снова схватила и подняла его, радуясь тому, как ладно двигается тело, как напрягаются глиняные мышцы. Вот для чего она была создана: для этой цели, для этого момента.