Голдфингер. Операция «Удар грома». Шпион, который любил меня - [163]

День был прекрасным. На земле лежала обильная роса и в траве угадывалась дорожка, протоптанная им, когда он шел к своей машине. Над просекой с криком пролетела птица и откуда-то из глубины деревьев раздался печальный плач голубя.

Руины мотеля были черными и ужасными. Из развалин административного корпуса поднимался призрачный вертикальный шлейф дыма. Я вернулась в коттедж, приняла душ и быстро начала паковать свои вещи в две переметные сумки. И здесь на туалетном столике я увидела письмо. Я села на кровать и прочла.

Оно было написано на фирменной бумаге мотеля, которая лежала в письменном столе. Почерк был разборчивым и ровным. Написано не шариковой, а перьевой ручкой.

«Дорогая Вив.

Тебе, видимо, придется давать показания полиции, поэтому перехожу к делу. Сейчас я еду в Гленз Фолз, где подготовлю полный отчет для полиции. До этого я сообщу дорожной полиции, чтобы они немедленно прибыли к тебе. Я также свяжусь с Вашингтоном и они почти наверняка обяжут власти Олбани взять расследование на себя. Я приму все меры, чтобы тебя не слишком беспокоили и чтобы, после того как ты дашь показания, тебе разрешили уехать. В Гленз Фолз будут осведомлены о моем маршруте и регистрационном номере машины. Они смогут найти меня, где бы я не находился, если тебе понадобится моя помощь или им дополнительная информация. Тебе не удастся найти ничего на завтрак, поэтому я попрошу полицейских привезти с собой термос с кофе и бутерброды, чтобы не дать тебе умереть с голоду. Я бы очень хотел остаться с тобой! Хотя бы для того, чтобы взглянуть на мистера Сангинетти! Но я сомневаюсь, что он появится сегодня утром. Полагаю, не получив сообщения о выполнении задания от своих головорезов, он умчал в Олбани и сел в первый самолет на юг, чтобы пробраться в Мексику. Я сообщу в Вашингтон об этой моей догадке, и, если они пошевелятся, то смогут прихватить его. За это он получит пожизненный срок, как говорится «отныне и впредь», или «Розарий» на языке, который мы с тобой начали изучать. А теперь слушай. Ты, и в какой-то мере я, спасли страховой компании, по крайней мере, полмиллиона долларов, за это полагается большое вознаграждение. Мне по службе не разрешено получать вознаграждения. К тому же, фактически ты приняла на себя всю основную тяжесть и являешься главной героиней. Не спорь со мной! Я совершенно серьезно собираюсь поставить этот вопрос и проследить, чтобы страховая компания тебя не обманула. И еще. Я совсем не удивлюсь, если одного или обоих этих бандитов разыскивает полиция и за их головы назначено вознаграждение. За этим я тоже прослежу. Что касается будущего. Будь осмотрительна и пусть тебя не преследуют кошмары. Такое случается не часто. Считай, что попала в серьезную автомобильную катастрофу, в которой тебе удачно повезло остаться живой. И будь всегда такой же чудесной, какая ты есть. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, где бы ты не находилась, можешь связаться со мной письмом или телеграммой. Только не по телефону.

Мой адрес: Министерство Обороны, Сториз Гейт, Лондон, Юго-Запад, для меня.

Всегда твой, Дж. Б.

P.S. Давление в шинах твоего мотороллера слишком высокое для дорог Юга. Не забудь немного спустить колеса.

P.P.S. Попробуй вместо «Камей» мыло «Альпийские цветы».

Я услышала рев приближающихся мотоциклов. Когда они остановились, раздался короткий вой сирен, оповещающий об их прибытии. Я засунула письмо за пазуху, застегнула молнию и вышла навстречу Закону.

Это были два сотрудника полиции штата, крепкие, молодые и очень симпатичные. Я почти позабыла о существовании подобных людей. Они откозыряли мне так, словно я была представительницей королевской семьи. «Мисс Вивьен Мишель?» Говорил лейтенант, который был старший по званию из них. Второй тихо сообщил по радио об их прибытии.

— Да.

— Я лейтенант Морроу. Мы знаем, что вчера ночью у вас были неприятности. — Он указал рукой в перчатке в сторону развалин. — И кажется, немалые.

— О, это пустяки, — произнесла я небрежно. — В озере машина с трупом. И еще один лежит позади коттеджа № 3.

— Да, мисс. — Мне показалось, что он не одобрял моего легкомыслия. Он обернулся к своему напарнику, — О'Доннел, взгляните, что там, ладно?

— О'кей, лейтенант. — О'Доннел трусцой побежал по траве.

— Итак, давайте где-нибудь присядем, мисс Мишель.

Лейтенант наклонился и из сумки, прикрепленной к седлу, достал аккуратный сверток.

— Привез завтрак. Боюсь, там только кофе и пончики. Подойдет? — Он протянул сверток.

Я одарила его улыбкой, мощностью в одну свечу.

— Ужасно любезно с вашей стороны. Я умираю с голода. У озера есть несколько скамеек. Мы можем найти такую, откуда не видно утонувшую машину. — Я пошла впереди по траве и мы сели. Лейтенант снял фуражку, достал блокнот и сделал вид, что читает свои записи, давая мне возможность поесть.

После этого он посмотрел на меня и впервые улыбнулся. — Не беспокойтесь, мисс. Я не собираюсь снимать с вас допрос. Для этого приедет капитан. Он, кстати, может появиться в любой момент. Когда я получил команду срочно двигаться сюда, я располагал только голыми фактами. Но меня очень волнует, что с того момента как я получил это задание, меня не оставляют в покое. По пути сюда на шоссе № 9 я слушал по радио полицейские переговоры. Этим делом, оказывается, заинтересовались не только в Олбани, но и высшее руководство в Вашингтоне дышит нам в спину. Никогда не слышал столько переговоров по радио. А теперь, мисс, не могли бы вы мне сказать, почему Вашингтон вмешался в дело и почему там узнали о нем раньше, чем в Гленз Фолз, хотя отсюда до Вашингтона не меньше двух часов езды на хорошей скорости.