Голдфингер - [23]

Бонду самому нравился изображаемый им типаж.

Сверкнули бледные глаза Голдфингера победным блеском, или это только показалось?

– Мне это подходит. Как вам угодно. Без гандикапа, конечно. Мне показалось, вы сказали, что у вас девять?

– Да.

– Где, могу я узнать? – осторожно спросил Голдфингер.

– Хантерком.

У него было девять и в Саннигдэйле, но площадка в Хантеркоме была легче. Девять в Хантеркоме вряд ли напугают Голдфингера.

– У меня тоже девять. Здесь. Значит, это будет игра на равных. Так?

– Вы для меня слишком сильный игрок, – пожал плечами Бонд.

– Сомневаюсь. В любом случае, – Голдфингер не церемонился, – я вам скажу, что я сделаю. Эта небольшая сумма денег, которую вы взяли у меня в Майами. Помните? Там было десять. Я люблю играть, поэтому мне будет полезно постараться. Я предлагаю двойную ставку или равноценную.

– Это слишком много, – равнодушно сказал Бонд. Затем, как бы передумав, посчитав, что сможет выиграть, он добавил: – Конечно, можно сказать, что это «легкие деньги». Может, у меня опять получится. А, ладно, хорошо. Дешево досталось – легко потерялось. Годится. Пусть будет десять тысяч долларов.

Голдфингер повернулся к выходу, в голосе его появились неожиданно мягкие интонации:

– Значит, все в порядке, мистер Блэкинг. Премного благодарен. Запишите сумму, которую я должен вам за игру, на мой счет. Очень жаль, что наша игра сегодня не состоится. Теперь позвольте мне заплатить кэдди.

Альфред Блэкинг взял клюшки Бонда, посмотрев на него очень пристально.

– Помните, что я вам сказал, сэр. – Один глаз его открылся и закрылся. – Я имею в виду ваш настильный замах, сэр. Нужно помнить о нем все время, сэр.

Бонд улыбнулся. У Альфреда были большие уши. Он мог не уловить ставки, но знал, что игра будет крупная.

– Спасибо, Альфред. Я буду помнить.

Бонд вышел из помещения и направился к машине. Человек в котелке протирал ветошью «роллс-ройс». Бонд скорее почувствовал, чем увидел, что тот остановился и наблюдает, как Бонд достает свою сумку на «молнии» и направляется с ней в клуб. У человека было круглое желтокожее лицо. Возможно, один из корейцев?

Бонд уплатил необходимый взнос стюарду Хэмптону и прошел в раздевалку. Здесь тоже ничего не изменилось, стоял тот же терпкий запах старых ботинок, носков и пота. И почему во всех наиболее известных гольф-клубах гигиенические стандарты традиционно близки к частным школам викторианской эпохи? Бонд сменил носки на вязаные гольфы, черный пиджак на свитер, проверил, на месте ли сигареты и зажигалка. Он был готов.

Бонд медленно вышел на улицу, мысленно готовясь к игре. Он сознательно втянул этого человека в игру с высокими ставками, теперь уважение Голдфингера к нему должно было возрасти и укрепиться его мнение о Бонде как о безжалостном авантюристе, который мог быть ему полезен. Бонд думал, что сможет обойтись тысячей фунтов, обычных для Нассау, но десять тысяч долларов! Никогда, наверное, не было таких высоких ставок за одну игру, не считая, может быть, американского чемпионата или Калькуттских игр, где болельщики, а не игроки делали ставки. Должно быть, личный счет Голдфингера понес существенный урон, и ему это не понравилось. Ему не терпелось получить свои деньги обратно, и когда Бонд предложил высокие ставки, он ухватился за это предложение. Так тому и быть. Но одно было совершенно очевидно – по тысяче причин Бонд не мог позволить себе проиграть.

Он зашел на склад и взял у Альфреда Блэкинга мячи и метки для них.

– Хоукер уже взял клюшки, сэр.

Бонд пересек площадку в пятьсот ярдов, ведущую к первым воротам. Голдфингер упражнялся на лужайке возле лунки, кэдди стоял рядом, подкатывая ему мячи. Голдфингер гнал мяч в лунку новым способом – короткой клюшкой между ногами. Бонд приободрился. Он не верил в эту систему, к тому же он знал, что тренироваться самому бесполезно, так как тренировочная лужайка «Сент-Марка» отличается и по скорости, и по фактуре от игровой площадки.

Бонд увидел легкую фигуру своего кэдди, беззаботно гоняющего воображаемый мяч ударной клюшкой Бонда.

– Добрый день, Хоукер.

– Добрый день, сэр.

Хоукер протянул Бонду клюшку и выбросил три использованных мяча. Его симпатичное лицо расплылось в приветливой улыбке.

– Как поживаете, сэр? Играли ли в гольф за эти двадцать лет? По-прежнему можете загнать мяч под крышу домика стартера?

Это замечание напомнило о том далеком дне, когда Бонд перед игрой всадил два мяча точнехонько в окно домика.

– Проверим.

Бонд взял клюшку, взвешивая ее на руке и прикидывая расстояние. Удары по мячу на тренировочной площадке прекратились. Бонд установил мяч, быстро замахнулся, поднял голову и отправил мяч почти под прямым углом. Он попытался еще раз, и теперь фут травы взлетел в воздух. Мяч пролетел ярдов десять. Бонд повернулся к Хоукеру, выражение лица которого стало более сардоническим.

– Все в порядке, Хоукер. Это просто шоу. А вот этот для тебя.

Он подошел к третьему мячу, медленно поднял клюшку и резко опустил. Мяч взлетел на сотню футов, элегантно завис, упал вниз на крышу домика и скатился на землю.

Бонд отдал клюшку обратно. Глаза Хоукера стали задумчиво веселыми. Он ничего не сказал, взял другую клюшку, протянул ее Бонду, и они вместе двинулись к первым воротам, беседуя о семействе Хоукера.