Гоголь в воспоминаниях современников - [236]

¹⁸⁰ (Стр. 263) Такого же рода «смешения» допускал и С. Т. Аксаков в «Истории моего знакомства с Гоголем» (см. примеч. 110^*).

¹⁸¹ (Стр. 264) См. в настоящем издании комментарий к воспоминаниям Н. И. Иваницкого <Гоголь – адъюнкт-профессор>, стр. 598.

¹⁸² (Стр. 264) Реакционная петербургская критика встретила «Миргород» крайне враждебно. Она нападала на писателя за исключительный интерес к изображению «грязных» сторон действительности. «Зачем же показывать нам эти рубища, – негодующе писала «Северная пчела», – эти грязные лохмотья, как бы ни были они искусно представлены? Зачем рисовать неприглядную картину заднего двора жизни и человека, без всякой видимой цели?» («Северная пчела», 1835, № 115). Единственным критиком, оценившим новые повести Гоголя как важное и принципиальное событие в русской литературе, был В. Г. Белинский. Его статья «О русской повести и повестях г. Гоголя» («Телескоп», 1835, № 7 и 8) положила начало упорной, страстной борьбе Белинского за Гоголя и гоголевское направление (см. вступительную статью к наст. изд.^*).

¹⁸³ (Стр. 264) См. примеч. 97^*.

¹⁸⁴ (Стр. 265) Это был действительно «общий голос» реакции в отношении гениальной комедии Гоголя. А. В. Никитенко побывал на третьем представлении «Ревизора» и занес в дневник следующую запись: «Впереди меня, в креслах, сидели князь Чернышев и граф Канкрин. Первый выражал свое полное удовольствие; второй только сказал: «Стоило ли ехать смотреть эту глупую фарсу». Многие полагают, что правительство напрасно одобряет эту пьесу, в которой оно так жестоко порицается» («Записки и дневник», изд. 2-е, т. I, Спб. 1905, стр. 274). Видный реакционный чиновник Ф. Ф. Вигель с негодованием восклицал: «Не выводя на сцену ни одного честного русского человека, он предал нас всеобщему поруганию в лицах (по большей части вымышленных) наших губернских и уездных чиновников. И за то, о боже, половина России провозгласила циника сего великим!» («Записки», М. 1928, т. I, стр. 23). Эта единодушная ярость реакции против Гоголя наглядно свидетельствовала о громадной обличительной силе его комедии. И. С. Тургенев недаром назвал «Ревизора» «одной из самых отрицательных[176] комедий, какие когда-либо являлись на сцене» (наст. изд., стр. 534). Именно поэтому «Ревизор» был восторженно встречен в демократическом лагере. Герцен, уже будучи в эмиграции, очень ярко выразил отношение передовых слоев русского общества к «Ревизору»: «…публика своим смехом и рукоплесканиями протестовала против нелепой и тягостной администрации, против воровской полиции, против общего «дурного правления» (наст. изд., стр. 393).

¹⁸⁵ (Стр. 266) Гоголь выехал за границу 6 июня 1836 г.

¹⁸⁶ (Стр. 266) См. примеч. 66^*.

¹⁸⁷ (Стр. 267) Здесь приведен отрывок из письма Гоголя к Н. Я. Прокоповичу (см. Письма, т. I, стр. 420–429).

¹⁸⁸ (Стр. 267) Цитата из письма Гоголя к М. П. Балабиной от 30 мая 1839 г. (Письма, т. I, стр. 608).

¹⁸⁹ (Стр. 267) Неточно: в течение этих двух лет Гоголь бывал и в ряде других городов Италии, кроме того – в Париже, Марселе, Мариенбаде.

¹⁹⁰ (Стр. 268) Анненков прибыл в Рим в конце апреля 1841 г.

¹⁹¹ (Стр. 271) Кроме искаженной под давлением цензуры редакции «Повести о капитане Копейкине», опубликованной Гоголем в 1842 г. в первом издании «Мертвых душ», ко времени выхода в свет настоящих мемуаров Анненкова («Библиотека для чтения», 1857, № 2 и № 11) был известен лишь еще один вариант «Повести», который в действительности, как это стало известно позднее, являлся подделкой. Этот «вариант» был опубликован Кулишом в четвертом томе «Сочинений и писем Гоголя» (Спб. 1857) и представлял собой произвольное соединение отрывков различных редакций «Повести», сделанное Н. Гербелем.

¹⁹² (Стр. 271) Случилось, однако, не так, как предполагал Гоголь. «Повесть о капитане Копейкине» вызвала резкое недовольство петербургской цензуры и была запрещена к печати. Цензор А. Никитенко сообщал Гоголю: «Совершенно невозможным к пропуску оказался эпизод Копейкина – ничья власть не могла защитить его от гибели» («Русская старина», 1889, № 8, стр. 384–385). Гоголь был чрезвычайно огорчен подобным исходом дела. 16 апреля 1842 г. он писал П. Плетневу: «Уничтожение Копейкина меня сильно смутило! Эта одно из лучших мест в поэме, и без него – прореха, которой я ничем не в силах заплатать и зашить. Я лучше решился переделать его, чем лишиться вовсе. Я выбросил весь генералитет. Характер Копейкина означил сильнее, так что теперь видно ясно, что он всему причиною сам, и что с ним поступили хорошо» (Письма, т. II, стр. 165). Чтобы спасти поэму, Гоголь в течение нескольких дней создал новый вариант «Копейкина». «Переделал его так, – писал он И. Я. Прокоповичу, – что никакая цензура не может придраться» (там же, стр. 164).

¹⁹³ (Стр. 273) Повесть «Рим» была закончена в начале 1842 г. и впервые опубликована в третьей книжке «Москвитянина» за 1842 г. Белинский увидел в этом произведении симптомы, тревожные для дальнейшего идейного и художественного развития Гоголя («Белинский о Гоголе», стр. 237). Так же резко он отозвался о повести в письмах к В. П. Боткину от 31 марта 1842 г. и 4 апреля 1842 г. (там же, стр. 435, 436). «Рим» был для Белинского доказательством того, к каким печальным результатам приходит художник, даже гений, если он отдаляется от «современного взгляда на жизнь и искусство».