Гоголь - [2]
В архиве рубрики «Драмы» уже есть пять заметок под названием «Ямадаев» - это шестая, рекорд. Поскольку этот выпуск «Драм» как-то сам собой получился посвящен прогнозам, сделаем еще один - мне кажется, таких заметок у нас будет не больше десятка. И это настолько жутко, что об этом даже не хочется думать, - все-таки охота на человека - это не то шоу, за которым можно наблюдать с удовольствием.
Немцов
Сочинский избирком зарегистрировал сопредседателя движения «Солидарность» Бориса Немцова кандидатом на должность мэра главного российского курорта. Понятно, что это совсем не значит, что 26 апреля Немцов будет избран мэром Сочи, но, по крайней мере, теперь у него есть возможность победить - в каком-нибудь 2007 году в подобной ситуации оппозиционного кандидата просто не допустили бы до выборов.
В остальном - все по-прежнему. Действующий и. о. мэра Пахомов позирует в теленовостях на фоне президента и премьер-министра, федеральные чиновники, напрямую обращаясь к сочинцам, недвусмысленно намекают, что именно Пахомова они хотели бы видеть во главе города, потому что только такой мэр поможет Сочи подобающим образом подготовиться к олимпиаде. Немцова в тех же теленовостях называют «закатившейся политической звездой», а «партизаны порядка» из числа молодых лоялистов обливают Немцова какой-то гадостью из бутылок, потом хвастаются в блогах, что «Ефимыча отпетушили», - в общем, ведут полноценную политическую дискуссию в том виде, в каком это предусматривает русская политическая культура конца двухтысячных. И на фоне этой политической культуры даже Немцов - неумный, несимпатичный, одиозный даже по меркам девяностых политический деятель начинает выглядеть единственным нормальным политиком, которому хочется желать победы, за которого хочется болеть. Кто бы мог подумать, что так все сложится.
Кто бы мог подумать и о том, что весной 2009 года обыкновенное, рутинное событие - регистрация оппозиционера на муниципальных выборах в отдаленном регионе - будет восприниматься даже не просто как заметное изменение политического пейзажа, но как небывалый прорыв и уж точно как политическое событие федерального масштаба.
Олег Кашин
Хроники
***
…А сын Анкушева объяснил, что отец его - из семьи ссыльных, спецпоселенцев, и для него всегда были важны понятия «честь» и «достоинство».
Эти спокойные слова прозвучали в каком-то невозможном контексте - в визгливой программе «Максимум», на фоне человека-извива Глеба Пьяных, прозвучали чужеродно и вызывающе. Но трагедия в Кировске (Мурманская область) - расстрел главы администрации и начальника местного ЖКУ, 62-летний предприниматель Иван Анкушев застрелился на месте - наверное, в любом контексте вызывает одни и те же патетические аллюзии: последняя справедливость, «по заслугам», и аз воздам. Мало кто сомневается, что алчные чиновники вынудили хорошего доброго мужика, трудягу и пахаря, совершить «жест отчаяния». Но счет по любому абсурдный: четыре магазинчика, с которыми Анкушеву предстояло, по всей видимости, расстаться из-за новых, совсем уж людоедских арендных ставок - и три жизни, включая собственную. Миф о народном мстителе, «за нас за всех ответчике» давно востребован, можно сказать - вымечтан широкими народными массами, но когда он становится реальностью - ликования нет, есть только ужас, подавленность, тихое предчувствие гражданской войны.
Кризис перевел старинные противоречия в кровавый регистр, мелкий лавочник пошел с ружьем на уездного чиновника. Но Анкушев не был типичным деловаром - человек, не чуждый гуманитарных порывов, самостийный публицист (писал все: и филиппики, и рекомендации по борьбе с диабетом), - он долго пытался «по-хорошему», неоднократно предупреждал власть, и вот решился. Поражает обстоятельность трагедии: никакого аффекта, никакой спонтанности, - человек подготовился к ответственному мероприятию: записки, объяснения, четкий план. Сколько их еще впереди, таких церемоний?
Трагедия в Кировске произошла через сто дней после гибели мэра Веры Разломовой - мэра Кандалакши, что в той же Мурманской области. Следствие считает, что ее зарезал (буквально: ножом по горлу) бывший депутат горсовета и издатель городской газеты радикально-демократического толка с приснопамятным именем «Апрель», он же - бывший контуженный в Афганистане; кандалакшинский капитан Копейкин требовал повышенной пенсии, угрожал, мэр ничем не могла помочь.
Кировский расстрел - четвертое за последние полгода покушение на мэров. Народ жаждет кровавого экшена, аренда растет, отстрел городничих продолжается.
***
Супружеская пара из Калининграда усыновила младенца, но через два месяца подала иск в суд об отмене усыновления. Поначалу супруги лукавили - настаивали на том, что от них скрыли факт ВИЧ-инфекции у биологической матери малыша (впрочем, совершенно здорового, снятого с диспансерного учета), однако в процессе были предъявлены все нужные расписки и подписи об ознакомлении. Пришлось рассказать неловкую правду: решение об обратном ходе они приняли после отказа банка в ипотечном кредите. «Негде жить» - причина серьезная; малыша вернули в больницу буквально на следующий день и ни разу не навестили его. «Материнский капитал», который разрешено пускать на погашение ипотеки, не пригодился.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.