Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги - [3]

Оставлять командование Южным фронтом не хотелось. Войска вели успешные наступательные бои. Овладев Батайском, мы устремились на Ростов-на-Дону. Все мои старания остаться в строю, хотя бы до освобождения Ростова-на-Дону, оказались безуспешными. В Москве было принято решение направить меня в Цхалтубо. Переправляли меня в лежачем положении на специально оборудованном легковом автомобиле. Ехать предстояло через Зимовники, Моздок, Орджоникизде, по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. Путь этот в тех условиях был не из легких: дороги бомбились врагом и часто становились непроезжими из-за снежных заносов. Особенно трудным был участок пути от Зимовников до Моздока. Последние километры перед Моздоком ехали в полнейшей темноте под свист и завывание вьюги. Впереди машины шел офицер для поручений Федор Васильевич Орлов [1] , а мы медленно двигались за ним, иначе отыскать дорогу не было никакой возможности.

В пределах Кавказа дорога стала спокойнее. Мы не переставали восхищаться величественной природой этих мест, воспетых почти всеми нашими поэтами.

7 февраля вечером приехали в Тбилиси. Ночевали у командующего Закавказским военным округом генерала армии И.В. Тюленева. Встретил он нас очень радушно. Я и раньше знал Ивана Владимировича как чуткого, отзывчивого и задушевного человека, а эта встреча с ним еще более сблизила нас. На следующее утро Иван Владимирович проводил меня в Цхалтубо, предоставив свой служебный вагон. Вскоре мы проехали Кутаиси и спустя несколько часов прибыли на место. Встречали нас начальник санатория Варден Чиковани и секретарь райкома Валико Тогонидзе.

Вначале меня разместили в общем корпусе, на следующий день перевели в одну из палат двухэтажного особняка, который назывался «домом Сталина», хотя Иосиф Виссарионович никогда там не был. Особняк располагался на возвышенном месте, откуда открывался замечательный вид на окрестности, на величественные горы, обступавшие курорт со всех сторон.

Врачи сразу же назначили мне процедуры и принялись за лечение. Однако после напряженных дней под Сталинградом и на Южном фронте я не мог примириться с вынужденным покоем и бездействием, поэтому я решил использовать это время и написать о том, что было пережито нашими войсками и мною лично в битве на Волге. Я всегда считал, что самой большой удачей, выпавшей мне в жизни, было то, что в самый критический момент войны мне доверили командование войсками на одном из важнейших участков советско-германского фронта – Сталинградском, а также то, что с помощью партии, всего нашего народа и благодаря высокой сознательности и непревзойденным боевым качествам наших советских воинов нам удалось под Сталинградом нанести по вермахту сокрушительный удар, от которого фашистская Германия уже не смогла оправиться. Я горжусь тем, что эту почетную и трудную задачу мне довелось выполнять рука об руку с такими замечательными военачальниками, как Шумилов, Толбухин, Ватутин, Чуйков, Труфанов, Родимцев и другими.

Видимо, у каждого человека в жизни бывает период, когда чувствуешь особый прилив энергии. Такой период я пережил в 1942 – начале 1943 г. во время Сталинградской битвы, он продолжался и теперь в Цхалтубо, где я сумел вчерне написать свои воспоминания и поэму в стихах о Сталинграде.

Тем не менее, ежедневно слушая и читая сообщения Совинформбюро, мысленно я уносился на фронт, к тем, кто не на жизнь, а насмерть бился с врагом за наше правое дело. Радио и газеты будили воспоминания о боевых друзьях, вызывали неукротимое желание быть вместе с ними, делить с ними суровый воинский труд, вести на ратные подвиги войска, бить фашистских разбойников, очищать от них нашу священную землю. Меня не забывали навещать товарищи и друзья. Желанными гостями были генерал армии И.В. Тюленев, адмирал И.С. Исаков, генерал В.Н. Курдюмов и многие другие. Я благодарен им всем, а также товарищам В. Чиковани и В. Тогонидзе за внимание и заботу.

Из Ставки телеграммой дважды запрашивали о состоянии моего здоровья. Однако лишь в апреле, когда южная весна полностью вступила в свои права, я «научился» ходить без костылей и незамедлительно сообщил о своей готовности вернуться в строй.

7 апреля 1943 г. я покинул Цхалтубо – прекрасную здравницу с ее поистине целебной водой. После окончания курса лечения (я принял 42 радоновые ванны ежедневно утром и вечером) у меня зажили почти все раны.

Вот и Москва! Затемненная, суровая в своем могучем напряжении, но спокойная и уверенная. В Москве я был принят Верховным Главнокомандующим. Он сообщил мне, что я назначаюсь командующим Калининским фронтом. Но прежде чем попасть к Сталину, меня прямо с вокзала пригласили на встречу к Г.М. Маленкову, который прощупывал мое настроение и, если позволите, обрабатывал в определенном направлении.

За обедом разговор поначалу никак не вязался. Я все больше отмалчивался, только коротко отвечал на вопросы. Георгий Максимилианович старательно потчевал меня коньяком и уральскими беляшами, которые нахваливал, приговаривая, что это национальное уральское блюдо. Беляши, правду сказать, были очень хороши.

Постепенно беседа оживилась.