Годы в броне - [33]

Не долго думая, я пошел к Муравьеву и рассказал о моем желании скорее попасть на фронт.

Майор Муравьев помог мне. Я был выведен из резерва, предстал перед начальством и в ту же ночь на попутных машинах уже добирался к месту новой службы.

Меня назначили начальником разведки 3-го механизированного корпуса. Конечно, это было не совсем то, о чем мечтал: в мыслях я видел себя в роли командира полка или бригады… И все же назначение обрадовало — ведь я попадал в действующую армию.

Осенью сорок второго формировались три механизированных корпуса.

Первым командовал один из старейших танкистов генерал Михаил Дмитриевич Соломатин, вторым — генерал Иван Петрович Корчагин и третьим, в составе которого мне предстояло служить, бывший командир 1-й гвардейской танковой бригады генерал Михаил Ефимович Катуков, прославившийся в боях под Москвой.

Знакомство с командиром корпуса состоялось в небольшом домике на окраине Калинина. Незабываемое впечатление произвел на меня генерал Катуков — его внешность, манера держаться. Внимательно выслушав меня, он сказал:

— Ладно, принимаю вас к себе. Одно только запомните: сам я в прошлом тоже разведчик. Премудрости этой профессии мне знакомы, поэтому не пытайтесь меня обводить. О противнике вы обязаны докладывать правду, и только правду. Люблю точность и не терплю приблизительности. Поэтому никаких «по-видимому», «предположительно», «требует уточнения» в вашем лексиконе быть не должно. Выбросьте эти слова раз и навсегда…

С начальником штаба корпуса Матвеем Тимофеевичем Никитиным я познакомился на станции Калинин, где шла погрузка танков в железнодорожные эшелоны. Этот молодой, подтянутый подполковник показался мне при первой встрече немногословным и мрачноватым. Приказав мне организовать контроль за отправкой эшелонов, он четко изложил круг моих обязанностей и потребовал от меня глубокого понимания своих задач.

После войны мне привелось долгие годы работать с Матвеем Тимофеевичем в одном округе. Он сохранил изумительную работоспособность, высокую организованность и исполнительность, честность и благородство, проявлявшиеся в равной мере по отношению к начальству и к подчиненным.

В ноябре 1942 года 3-й механизированный корпус закончил свое формирование, завершил переброску в район северо-западнее Белого и сосредоточился в исходных районах в готовности к боевым действиям.

Вторая военная зима на Калининском фронте была мягче, чем предыдущая, но отличалась обилием снега. Несколько недель длился невиданный в этих местах снегопад. Прифронтовые деревни и поселки утопали в глубоких сугробах. Дороги начисто замело, леса стали труднопроходимы. Для механизированных и танковых частей это было тяжелым испытанием. Очень затруднилась доставка продовольствия, горючего, боеприпасов, усложнилась и без того тяжелая эвакуация раненых и больных.

В таких условиях подготовка и проведение наступательной операции по разгрому 9-й немецкой армии в районе Белого была очень нелегким делом.

Обстановка на этом участке сложилась следующим образом. В течение всего 1942 года войска оставались на своих местах. Частные наступательные операции, проводившиеся летом под Ржевом, не привели к заметным изменениям в группировке войск обеих сторон. В нашем тылу, как злокачественная опухоль, оставалась 9-я немецкая армия, состоявшая из нескольких дивизий. Этот огромный клин между Ржевом и Белым всей своей тяжестью навис, как дамоклов меч, над правым крылом нашего Западного фронта.

Теперь настало время удалить эту опухоль и разделаться с фашистской группировкой в тылу наших войск. Этому способствовала и общая обстановка на фронте, которая благоприятно складывалась для нас: инициатива боевых действий переходила в наши руки.

19 ноября Красная Армия начала контрнаступление под Сталинградом. Войска Северной группы Закавказского фронта продолжали наносить удары фашистам в районе западнее Орджоникидзе с целью разгрома их алагирской группировки.

В этих условиях мы и начали наступательную операцию.

Наши успехи на Калининском фронте по сравнению с блестящими победами, одержанными Красной Армией на Волге, выглядели весьма скромно. За две недели наступления мы прошли не более пятидесяти километров. Это было очень мало. 9-я немецкая армия, хотя и понесла значительные потери, все же удержалась на своих позициях.

Темп продвижения нашего соседа справа — корпуса генерала Соломатина, наступавшего в центре боевых порядков гитлеровцев, тоже оставлял желать лучшего.

Не добились особого успеха и войска генерала Корчагина, наносившие главный удар на юг, в основание главной группировки противника.

Замысел командования фронта, предусматривавший разгром этой сильной вражеской группировки с помощью рассекающих ударов с трех направлений, во главе которых стояли механизированные корпуса, полностью осуществлен не был.

Тем не менее действия механизированных корпусов расценивались положительно. И прежде всего потому, что они как бы продолжали наступательный порыв советских войск на Волге, Кавказе и на Дону. Здесь, на севере, мы сковали крупную вражескую группировку, вцепились в нее мертвой хваткой, загнали в непроходимые снега и окончательно воспретили ей какие бы то ни было переброски на юг.