Годы в броне - [32]

В последние дни июля Ставка Верховного Главнокомандования объединила войска Южного и Северо-Кавказского фронтов в один Северо-Кавказский фронт. Командующим войсками был назначен маршал С. М. Буденный, начальником штаба фронта — генерал А. И. Антонов, возглавлявший до войны одну из кафедр в нашей академии.

Меня назначили начальником направления в полосе действий 17-го казачьего кавалерийского корпуса, которым командовал генерал Н. Я. Кириченко.

Я так втянулся в дела корпуса, что мысленно сам себя причислял уже к лихому племени кавалеристов. А настоящих кавалеристов в нашем штабе в Краснодаре было в те дни, надо сказать, немало. Именно там увидел я стройного генерала Якова Шарабурко и невысокого толстяка прославленного героя гражданской войны Василия Ивановича Книгу. Познакомился с отчаянным Хаджи Мамсуровым и молодым командиром 110-й кавдивизии полковником Скороходовым. Не раз встречался с командиром казачьего корпуса, всегда сдержанным, генералом Кириченко и начальником штаба корпуса приветливым Дубовиком.

Чем ближе узнавал я смелых неунывающих кавалеристов, тем большее уважение испытывал к ним.

17-й казачий кавалерийский корпус вел тяжелые бои на Кубани. Именно там, под Кущевской, я не раз был свидетелем кавалерийских атак в конном строю. Тысячи гитлеровцев почувствовали тогда на себе силу ударов конников. И в том, что противнику не удалось с ходу захватить предгорье Кавказа, немалая заслуга советских кавалеристов. За мужество и героизм, проявленные в этих боях, 17-му кавкорпусу было присвоено в конце августа звание гвардейского, он был переименован в 4-й гвардейский кавкорпус.

И все же положение на нашем фронте ухудшалось с каждым днем. Сконцентрировав здесь огромные силы, гитлеровцы рвались на Кавказ, их удары в сторону Баку и Новороссийска усиливались с каждым днем.

Бои шли жестокие, но мне пока везло. Из самых опасных ситуаций выходил невредимым. А поручения в той трудной, часто менявшейся обстановке бывали самые необычные. Выполняя обязанности офицера связи, я дважды попадал в очень сложную ситуацию. Один раз мы с семнадцатилетним летчиком По-2 Лопаревым приземлились в тылу у немцев, но вовремя поняли свою ошибку и успели исправить ее.

В другой раз, не зная положения наших войск, мы с Лопаревым кружили над Кропоткиной, намереваясь сесть невдалеке от станции Кавказская. А в это время на станцию вошла колонна немецких танков. Заметь мы танки минутой позднее, не спастись бы нам от шквального огня…

В разгар боев на побережье Черного моря меня направили в распоряжение заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками фронта полковника Максима Денисовича Синенко. Сопровождая его, я совершил на машине тысячекилометровый марш по Грузии, Азербайджану и Дагестану.

Миновав Сухуми, Кутаиси, Тбилиси, мы окольными путями добрались до Хасавъюрта и Махачкалы. Отсюда мне предстояло лететь в Сталинград, чтобы передать письмо маршала Буденного командующему бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-лейтенанту танковых войск Я. Н. Федоренко.

Из Сталинграда я вернулся в Краснодар. 1 сентября в соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования Северо-Кавказский и Закавказский фронты были объединены в Закавказский фронт. Вместо Северо-Кавказского фронта была создана Черноморская группа войск (ЧГВ). Командующим войсками ЧГВ назначили генерал-полковника Я. Т. Черевиченко.

В первых числах сентября меня вызвали к маршалу. Семен Михайлович радушно встретил меня, поздравил с присвоением очередного звания подполковник и прямо спросил, согласен ли я лететь в Москву.

— Солдат всегда готов выполнить приказ начальника, — не задумываясь, ответил я.

— Тогда собирайтесь в путь.

До Москвы добирались двое суток, и у меня было достаточно времени, чтобы критически осмыслить свой путь аа последние шесть месяцев. То, что пришлось делать в этот период, никак не удовлетворяло меня. Я не сумел найти своего места, попав в крупный штаб. Это угнетало. Решил в Москве любой ценой добиваться назначения в действующую армию.

Снова на фронт

Площадь Коммуны в Москве всегда была для нас, военных, притягательным местом.

К нашим услугам была предоставлена большая, по-военному строгая, но уютная гостиница. К ней примыкали кинотеатр и концертный зал, Музей Красной Армии, выставочные холлы и спортивные площадки.

Венцом всего этого комплекса был Центральный театр Красной Армии, построенный накануне войны и охватывающий пятиконечными крыльями всю центральную часть площади.

В войну эти места стали особенно оживленными. С фронтов и из глубокого тыла, из учебных центров к гостинице ЦДКА стекались сотни офицеров и генералов.

Я уже находился в Москве около недели. Ежедневно к девяти утра мчался в НКО. И каждый раз подполковник Леонид Михайлович Буденный вежливо, но твердо отвечал одно и то же:

— Приказано оставаться на месте.

Этот ответ выводил меня из терпения: не мог я со своим непоседливым характером ждать у моря погоды…

Как-то, в дни вынужденного безделья, случайно узнал, что мой бывший однокашник по Саратовскому танковому училищу Вячеслав Муравьев служит адъютантом у члена Военного совета бронетанковых войск Красной Армии Николая Ивановича Бирюкова. А пробивная сила адъютантов была мне в ту пору уже хорошо известна.