Годы странствий - [8]
Ведерников (насмешливо). Званием кандидата не удостоен, Михаил Иванович, вот и стал не пара.
Лаврухин. Ничтожно себя ведешь, Шурка. И говоришь ничтожно. (Помолчав.) Старик очень огорчен тобой.
Ведерников. Иван Степанович?
Лаврухин. Ты рассказываешь всем, что он переводит тебя в Экспериментальный институт, но ведь это неправда.
Ведерников (искренне поражен). Что? Кто же сей счастливец?
Пауза.
Лаврухин. Не в том суть, друг.
Ведерников. А все же?
Лаврухин. Эта работа предложена мне.
Очень долгая пауза, которую разряжает появление тети Таси с чайником.
Тетя Тася. Ну-с, добродетель наконец восторжествовала. (Показывает на чайник.) Он закипел. (Хлопочет у стола.)
Люся (со слезами в голосе). Я, пожалуй, пойду. Вы простите.
Павлик. Куда же вы, Люсенька? Сейчас дождь будет.
Люся. А мне все равно. (Идет к двери.)
Павлик (с укоризной). Эх, Шура. (Уходит за Люсей.)
Ведерников. А ты делаешь успехи, товарищ Лаврухин. Так сказать, переползаешь со ступеньки на ступеньку.
Лаврухин долго молча смотрит на Ведерникова и, не сказав ему ни слова, уходит к себе в комнату.
Галина. Показался во всем блеске. Хорош! (Уходит за Лаврухиным.)
Тетя Тася. Ну, прошу к столу. (Оглядывается.) Опять все исчезли. Забавно.
Не замечая Ведерникова, она гасит верхний свет и уходит. В полутьме из глубины веранды показывается Ольга. Она медленно подходит к Ведерникову и кладет ему руку на плечо.
Ведерников (поднимает голову, смотрит на Ольгу). Итак, вас, кажется, можно поздравить с успехами вашего Миши?
Ольга (точно это ее радует). А у вас слезы на глазах.
Ведерников. Еще чего. (Неожиданно.) Вы что же, действительно думаете, что я играл на бильярде? Просто после вчерашнего было неловко идти в кружок. Синяк, сами видите, какой. Стали бы расспрашивать, жалеть, а я этого не любитель. Вот и провалялся весь день в Химках, на пляже. (Пауза.) Я бы сейчас пива выпил. (Движением нищего протягивает к ней кепку.) Оленька, одолжите двадцать рублей.
Ольга. Шура, а вам не страшно за себя?
Ведерников (не понимая). Что?
Ольга. Вам не страшно, что из вас так ничего и не выйдет?
Ведерников (твердо). Выйдет. (Помолчав.) А может, и нет. Проходят дни, и я, как зевака на перекрестке, стою и любуюсь.
Ольга. Чем?
Ведерников. Жизнью, Знаете, что такое молодость, Оленька? Молодость – это искушение. Иногда мне кажется, что жизнь я люблю больше своего ремесла. (Гроза. Хлынул дождь.) Вот это по мне!
Ольга. Вы просто хвастун, безвольный лентяй и больше ничего.
Ведерников. Что? (Подходит к Ольге, обнимает ее и целует.) Может быть, и хвастун. Вполне возможно.
За окном бушует ливень.
Ольга. Зачем вы это сделали, Шура? (Ведерников молчит.) А я знаю. Вы просто сейчас очень завидуете Мише.
Ведерников (тихо). Да.
Молчание. Входит Лаврухин.
Лаврухин. Ну вот, Оленька, говорил по телефону с Иваном Степановичем. Решено! Еду в Нарьян-Мар, к Олегу Доронину.
Ольга. Ты? Ты отказался от Экспериментального института?
Лаврухин. На год-полтора попросил отпустить меня. Практика и самостоятельность – вот что мне сейчас нужно.
Ведерников (подходя к Лаврухину). Вряд ли ты можешь представить, как я себе противен. Вряд ли. Я ухожу. (Протягивает руку Лаврухину и тотчас отдергивает ее.) Нет, не давай мне руки. Не стоит. (Быстро уходит.)
Галина (в дверях). Ну, как вам нравится наш сумасброд? Едет бог знает куда, за тридевять земель!
Ольга. Миша! А как же я?
Лаврухин. Тебе учиться нужно. Два курса впереди. (Помолчав.) Значит, так, завтра в дорогу. (Улыбаясь.) Да, интересно.
Ольга (почти зло). Интересно? Что именно?
Лаврухин (азартно). Все! Все интересно, Оленька. И все, что было. И все, что будет.
В дверях появляется Нина, она подходит к Лаврухину, обнимает его.
Нина. Не уезжай, не уезжай, Миша, я тебя прошу, не надо.
Декабрь 1941 года.
Комната в поселке Сокол. Маскировочные шторы приподняты, и мы видим, как за окном падает снег.
Десятый час утра. Бьют зенитные орудия. Тетя Тася и Нина сидят на диване.
Тетя Тася (продолжая). В Киеве я имела крупный успех. Когда в третьем акте «Прекрасной Елены» я пела куплеты Ореста, в публике творилось нечто невообразимое. Однажды какой-то юноша так немилосердно аплодировал, что вывалился из ложи второго яруса и упал в оркестр. Впрочем, все кончилось довольно мило. Когда он выздоровел, я разыскала его, всю ночью мы катались на лодке по Днепру. Была чудесная погода, и мы до рассвета болтали о всякой всячине. А потом он что-то изобрел, о нем писали в газетах, и он женился на какой-то некрасивой женщине. (Помолчав.) Впрочем, эту историю, я кажется, придумала.
Пауза.
Нина (прислушиваясь). Очень сильно стреляют, тетя. Может быть, вам лучше пойти в убежище?
Тетя Тася. К чему, мой друг? Ведь я все равно почти ничего не слышу.
Нина (помолчав). Сегодня пятое декабря. Третью неделю от Миши нет писем.
Тетя Тася. Терпение, мой друг, терпение!
Нина (нервно). Ну почему, почему вы так равнодушны к Мише, тетя?
Тетя Тася. Разве? Он очень милый, и мы многим ему обязаны. Но хороший тон не позволяет быть чересчур признательным. Запомни это. Что там?
Звонок.
Нина. Звонят. Я открою. (Убегает.)
Из коридора доносятся голоса, и через мгновение Нина возвращается в сопровождении Лаврухина. За ним идет Бочкин в ватных штанах и такой же куртке.
С тех пор как в 1947 году Алексей Арбузов написал второй вариант легендарной пьесы, первая версия «Тани» навсегда исчезла с подмостков. Классическим стал сюжет второй вариации: Таня, влюбленная в Германа, хочет жить только для него и бросает медицинский институт. Но Герман влюбляется в другую. Потеряв мужа и ребенка, Таня находит в себе силы начать новую жизнь. Становится врачом, едет работать на Дальний Восток, где встречает настоящую любовь.
О поиске молодежью своего пути в жизни. О нежелании следовать чьим-либо советам. О возможности по настоящему учиться только на собственных ошибках. И о том, как прекрасно все-таки быть молодым!Пьеса была написана в 1978 году, но ее актуальность не утрачена. Молодые XXI века, молодые 70-х, молодые у Арбузова проходят один и тот же путь: совершают ошибки, ссорятся, мирятся, ищут путь к прощению, стараются понять себя и найти любовь. Они не только юны и энергичны, но и зачастую одиноки, а иногда, благодаря случайной встрече, становятся родными на всю жизнь.
Это история двух людей, одному из которых "уже шестьдесят", а другой – "нет еще восьмидесяти", встретившихся случайно, но не случайно полюбивших друг друга… В пьесе участвуют только два актера. Элегантная, с претензией на модную оригинальность – как в одежде, так и в манере поведения, особа – на самом деле легко ранимая, немолодая женщина, сохранившая искренность и глубину чувств, душевную красоту и благородство… Взбалмошная сумасбродка на поверку оказывается обаятельной и остроумной собеседницей, убивающей наповал доводами, которым нельзя отказать в своеобразной логике, умеющей перенять и едко высмеять тон партнера, полностью перехватить инициативу, то есть "вести в счете" до конца "тайма"…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие происходит в 1941 году. Провинциальная деревня в Иркутской области на берегу реки Ангары объединила людей с разными судьбами из разных иголков России: Москва, Леннград, Челябинск. Первая любовь, мужская дружба, тихое семейное счастье, брак без любви – все это и многое другое предстает перед нами в пьессе. Все началовь в тот день, когда познакомил любимую девушку с лучшим другом… а может быть раньше? Нелепая шутка, сказанная в сердцах перечеркнула жизнь троих людей. Но вначале кажется, что счастье рядом, ведь "люди на земле должны быть счастливы – это факт".
Действие начинается во время блокады Ленинграда. Но пьесса менее всего о войне – это притча о любви, лишенная каких бы то ни было определенных временных и пространственных границ. Пьеса Арбузова – лишь повод поразмышлять о вечных ценностях. Притчевость постановки пьессы подчеркивают декорации. Представьте, первая "военно-блокадная" часть спектакля разыгрывается в ослепительно белом интерьере – ни одного цветного пятна. Белая кровать и тумбочка, белые валенки и телогрейки – белый как чистый лист бумаги мир.