Годы странствий - [5]
Май 1939 года.
Небольшая квартира в поселке Сокол, скорее, впрочем, похожая на дачу, чем на городскую квартиру. Десятый час вечера. В кресле сидит Ольга, она читает книгу, делая на полях пометки. На подоконнике, попыхивая трубкой, расположился Лаврухин.
Лаврухин. Жарко. Ночью гроза будет. (Помолчав.) У тебя какой экзамен завтра?
Ольга. Зоология. (Отрывается от книги.) Удивительно. Еще две недели – и я на третьем курсе. Не верится!
Из коридора слышен голос тети Таси: «Миша, Миша!» Затем входит и она сама, маленького роста, белокурая, совсем не седая. Она плохо слышит и почти ослепла, однако двигается быстро и уверенно, видимо, отлично ориентируясь в знакомой обстановке.
Тетя Тася. Миша, ну что же ты тут сидишь? Опять со двора на кухню явилась эта ужасная собака. Я убеждала ее уйти, но она меня решительно не слушает. Пожалуйста, выпроводи ее на двор, и пусть она больше никогда не приходит.
Лаврухин (улыбаясь). Ладно, я ей скажу. (Уходит.)
Тетя Тася. К нам на кухню постоянно являются разные животные. Вчера, например, пришел совершенно незнакомый петух. По-моему, с этим явлением необходимо как-то бороться, починить калитку, во всяком случае.
Лаврухин (возвращается). Пес удалился, Настасья Владимировна.
Тетя Тася. Прекрасно. Только не садись на подоконник с ногами, Миша, это неприлично. (Помолчав.) Десятый час, а Нины еще нет. Странно. Да, больше всего меня поражает в Нине ее удивительная серьезность. Восемнадцать лет – и ни одного увлечения. Когда я служила в Саратове, у нас за кулисами висел плакат: «Поменьше темперамента в жизни, побольше его на сцене». Это так верно! К сожалению, я не всегда придерживалась этого правила.
Ольга (помолчав). Я слышала, у Ивана Степановича в Экспериментальном институте освободилось место старшего ассистента?
Лаврухин (глядя в окно). Да.
Ольга. Знаешь, я почему-то уверена, что он выберет Шуру Ведерникова. (Смутилась.) Он ведь мечтал об этом.
Лаврухин (улыбнулся). У нас в аспирантуре многие об этом мечтали.
Из сада на веранду поднимается Галина.
Галина. А я к вам. Не поздно? Вдруг такая тоска напала! И, как нарочно, вечер нынче душный, майский. Вся Москва черемухой пахнет. Я совсем одурела.
Лаврухин. Будет гроза.
Галина. Настасья Владимировна, милая, здравствуйте! (Целует ее.) А хорошо у вас тут, в поселке Сокол. Тишина, живете как на даче, и метро рядом! Вот вы и москвичи теперь. Оседлые москвичи. Только со свадьбой вы затянули дело, граждане.
Ольга (неуверенно). Это все Миша никак не соберется.
Тетя Тася (заметив, что все молчат). В Саратове у нас была чудесная квартира. Бельэтаж, зеркальные окна! Впрочем, привыкнуть можно ко всему. Даже к Москве.
Лаврухин. Позавчера письмо от Олега Доронина пришло из Нарьян-Мара.
Галина. Ну, как там?
Лаврухин. Ты же знаешь – Кузя умерла от воспаления легких.
Пауза.
Галина. Да, бедная Кузя, очкарик. (Помолчав.) Трудно ему будет одному.
Лаврухин. Зовет меня к себе.
Галина. Поедешь?
Лаврухин. Не решено. Следовало бы, конечно, поехать. Нет, тут не в одном Олеге дело. (Сжимая кулаки.) Самостоятельность! Это мне сейчас знаешь как потребно? За все отвечать самому. Заманчиво, черт. Но сегодня меня вызвал Иван Степанович и предложил.
Галина (перебивая). Кстати! На днях Ведерников рассказывал, что ваш знаменитый Иван Степанович переводит его к себе в Экспериментальный институт.
Лаврухин. Не знаю. (Подумав.) За последнее время Шура со всеми перессорился в клинике. И вообще – неладно с ним. Изобрел какой-то новый мозольный пластырь и получил уйму денег, а потом истратил их самым дурацким образом. Словом, совсем закружился малый. (Помолчав.) Вот и сегодня всех нас подвел. Не явился на занятия, а записи были у него, и наш кружок не состоялся.
Ольга. Мне как-то Иван Степанович про него сказал: «Если бы вы знали, как я не люблю своего любимого ученика!»
Лаврухин (помолчав). Я пойду к себе, займусь немного. Когда будет чай, позовите! (Уходит в соседнюю комнату.)
Галина (смотрит на раскрытые тетрадки Ольги). А вы все с экзаменами мучаетесь?
Ольга (улыбнулась). Приходится. Я ведь всегда хотела быть врачом. Помню, еще в детстве всех своих кукол лечила.
Галина. У вас, верно, в семье врачи были?
Ольга. Нет, у нас семья военная. Отец был штабс-капитан царской армии, его в двадцатом году расстрелял Колчак за переход на сторону красных. Мы ведь сибиряки, моего прадеда в Тобольскую губернию сослали, он был декабрист, служил в Черниговском полку.
Пауза.
Галина (неожиданно). Ведерников часто у вас бывает?
Ольга. Нет, у них нелады с Мишей.
Галина. Еще бы! На курсе Шура Ведерников считался самым способным, и вдруг первую кандидатскую степень из окончивших получает не он, а Миша. (Усмехнулась.) Есть от чего прийти в отчаяние.
Ольга (уклончиво). Он, кажется, очень нуждается сейчас?
Галина. Конечно, им живется труднее. Родилась девочка, и Люсе пришлось бросить работу на телеграфе. Впрочем, Шурку это совершенно не заботит. Он тратит не задумываясь все, что у него есть в кармане.
Ольга. Но он у всех занимает деньги. Даже у вас.
Галина (удивленно). Откуда вы знаете это?
Ольга. Он сам рассказывал. (Пауза.)
Тетя Тася. Дождичка не миновать. А Нина ушла без калош! Это может очень повлиять на ее голосовые связки. (
С тех пор как в 1947 году Алексей Арбузов написал второй вариант легендарной пьесы, первая версия «Тани» навсегда исчезла с подмостков. Классическим стал сюжет второй вариации: Таня, влюбленная в Германа, хочет жить только для него и бросает медицинский институт. Но Герман влюбляется в другую. Потеряв мужа и ребенка, Таня находит в себе силы начать новую жизнь. Становится врачом, едет работать на Дальний Восток, где встречает настоящую любовь.
О поиске молодежью своего пути в жизни. О нежелании следовать чьим-либо советам. О возможности по настоящему учиться только на собственных ошибках. И о том, как прекрасно все-таки быть молодым!Пьеса была написана в 1978 году, но ее актуальность не утрачена. Молодые XXI века, молодые 70-х, молодые у Арбузова проходят один и тот же путь: совершают ошибки, ссорятся, мирятся, ищут путь к прощению, стараются понять себя и найти любовь. Они не только юны и энергичны, но и зачастую одиноки, а иногда, благодаря случайной встрече, становятся родными на всю жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история двух людей, одному из которых "уже шестьдесят", а другой – "нет еще восьмидесяти", встретившихся случайно, но не случайно полюбивших друг друга… В пьесе участвуют только два актера. Элегантная, с претензией на модную оригинальность – как в одежде, так и в манере поведения, особа – на самом деле легко ранимая, немолодая женщина, сохранившая искренность и глубину чувств, душевную красоту и благородство… Взбалмошная сумасбродка на поверку оказывается обаятельной и остроумной собеседницей, убивающей наповал доводами, которым нельзя отказать в своеобразной логике, умеющей перенять и едко высмеять тон партнера, полностью перехватить инициативу, то есть "вести в счете" до конца "тайма"…
Действие происходит в 1941 году. Провинциальная деревня в Иркутской области на берегу реки Ангары объединила людей с разными судьбами из разных иголков России: Москва, Леннград, Челябинск. Первая любовь, мужская дружба, тихое семейное счастье, брак без любви – все это и многое другое предстает перед нами в пьессе. Все началовь в тот день, когда познакомил любимую девушку с лучшим другом… а может быть раньше? Нелепая шутка, сказанная в сердцах перечеркнула жизнь троих людей. Но вначале кажется, что счастье рядом, ведь "люди на земле должны быть счастливы – это факт".
Действие начинается во время блокады Ленинграда. Но пьесса менее всего о войне – это притча о любви, лишенная каких бы то ни было определенных временных и пространственных границ. Пьеса Арбузова – лишь повод поразмышлять о вечных ценностях. Притчевость постановки пьессы подчеркивают декорации. Представьте, первая "военно-блокадная" часть спектакля разыгрывается в ослепительно белом интерьере – ни одного цветного пятна. Белая кровать и тумбочка, белые валенки и телогрейки – белый как чистый лист бумаги мир.