Годы испытаний. Книга 3. Разгром - [32]

И хуже всего, по его мнению, шло обучение частей взаимодействию танков с другими родами войск. Канашову пришла мысль: «Надо программу обучения пересмотреть». Он предложил большую часть времени отвести на практическую отработку вопросов взаимодействия в экипаже, взводе, роте и батальоне. Внимательно слушавший его Соколов, не проронивший ни единого слова, только сказал: «Согласен». А по поводу предложения Канашова провести недельные сборы с командирами полков и батальонов, чтобы поднять их теоретический уровень (так как среди командного состава танкистов было много призванных из запаса), поморщился и сказал: «Так сказать, краткосрочная академия. Смотрите, генерал, сами».

И Канашов принял это как одобрение: бери, мол, но только на свою ответственность. И он смело взял на себя. Вместе с начальником штаба полковником Грибом, с которым он быстро сдружился, они разработали план сбора, назначили, кто и какую должен провести лекцию. Чертежникам штаба было дано задание подготовить схемы. Полковник Гриб был хорошо подготовленным командиром. Перед войной он окончил бронетанковую академию, командовал полком, а потом танковой бригадой, участвовал в сражении под Москвой. Там его тяжело ранили. Гриб имел как большую теоретическую подготовку, так и боевой опыт. И Канашов предложил ему прочесть лекцию о роли танков в наступательном бою и составить памятку-инструкцию о способах применения танков и о тактическом использовании. Ее Канашов решил отпечатать и раздать каждому командиру, начиная с командира взвода. Полковник Гриб был небольшого роста, коренастый крепыш с вечно смеющимися глазами. Он выслушал генерала и растерялся.

— Ну какой из меня теоретик, товарищ генерал? Есть наставление. Его ученые люди писали. Комиссии обсуждали, нарком обороны утвердил. Куда нам, — махнул он рукой.

— Ничего, ничего, Сергей Иванович, нам не только надо всего этого держаться, как слепой стены, но развивать и дополнять основные положения наших наставлений новым боевым опытом.

Сам Канашов прочел для командного состава лекцию по организации взаимодействия танков с другими родами войск в наступлении и обороне. На сборы были привлечены командиры бригад и начальники штабов. Не всем пришлась эта инициатива Канашова по душе. Некоторые из командиров стали жаловаться командиру корпуса: «И так времени нет, а нас в академиков превращают, от боевой подготовки войск отрывают».

Генерал Соколов, по-прежнему молчаливо выслушивая доклады своего заместителя о ходе сборов и боевой подготовке танкистов, сказал ему как-то: «Не слишком ли, генерал, вы увлеклись теорией? По схемам воевать не научишься. Практика — это дело».

Канашов покраснел от его неожиданной реплики и пришел в негодование: «Кто-то ябедничает. И ябедничает именно отсталый дурак, которого уму-разуму учат». Он весь вскипел и хотел резко ответить, но сдержал себя.

— Теория практике не помеха. А вот практика без теории — лишняя кровь, товарищ генерал.

Соколов беззвучно пожевал губами, приподнял кверху одну бровь.

— Начальник штаба наш неделю не выезжал в войска. Все какие-то научные труды пишет. Совсем исписался полковник. Побриться некогда.

«Неужели и полковник Гриб на меня нажаловался?»

Вчера Канашов предложил написать еще одну работу: «Памятка по тактике немецких танков в наступлении и обороне». Ее он тоже решил довести до каждого танкиста.

— Ваши замечания, товарищ генерал, будут учтены, — ответил Канашов подчеркнуто официально.

Взволнованный, он вернулся в штаб и тут же встретился с полковником Грибом. Они поздоровались, как всегда, за руку, но начальник штаба заметил, что генерал чем-то недоволен. «Наверно, тем, что вчера не доложил о выполнении приказа: «Составить памятку».

— Товарищ генерал, как хотите судите, но с памяткой зашился. Приходил к вам, хотел доложить, но вас не было. — Канашов действительно был в бригаде и приехал поздно ночью. — Но сегодня я вам доложу. Составил и больше половины отпечатал на машинке.

— А мне передавали, что вы совсем тут с этой писаниной зашились. Даже не бреетесь.

Полковник Гриб смутился.

— Командир корпуса заходил ко мне, увидел схемы, поинтересовался, чем занимаюсь. А я, товарищ генерал, признаться, сам не больно охотно шел на ваши предложения и, больше сказать, думал: кому они нужны? Да вот сегодня убедился, что вы правы. Был у меня начальник штаба бригады подполковник Тузлов. Так прямо обиделся: почему мы их бригаде дали меньше памяток-инструкций, чем другой. Командиры полков у него еще требуют.

Лицо Канашова просветлело, отлегло от сердца.

— Ладно, товарищ полковник, отпечатайте для них еще. Пусть пользуются нашей добротой. А у меня есть к вам предложение. Поедемте-ка в войска. Поглядим, как они нашу новую программу боевой подготовки выполняют.

Полковник Гриб обрадовался:

— Охотно поеду. Меня и Соколов спрашивал, когда я намерен поехать в бригады.

* * *

Вернувшись поздно ночью из войск, генерал Канашов, утомленный поездкой, решил не идти ужинать в столовую. Можно было попросить, чтобы принесли, но он передумал. Лучше никого не беспокоить. И лег спать. Но тут же постучал ординарец. Он принес ужин и два письма. Сон будто рукой сняло. Он вскочил с койки. Одно письмо было от Аленцовой, другое от Марины Саввишны Русачевой. Он торопливо вскрыл конверт и стал читать.