Годы испытаний. Книга 2. Волга — русская река - [110]

На другой день реку форсировали главные силы немецких танковых дивизий. И начались бои, упорные и ожесточенные. Пожалуй, даже самый аккуратный математик сбился бы со счета, если бы захотел подсчитать, сколько раз немцы наносили бомбовые удары с воздуха, сменяли ех артиллерийскими налетами и снова и снова повторяли их, чередуя с атаками пехоты и танков. В изрытой снарядами и бомбами земле, казалось, не было места, где мог бы укрыться от смерти человек. Но стоило немцам начать очередную атаку, как огонь нашей пехоты и артиллерии срывал ее и ни один вражеский танк, яростно рвущийся к нашим позициям, уже не возвращался обратно.

3

Противотанковый опорный пункт был создан по замыслу комдива на стыке двух стрелковых полков, в полутора километрах от переднего края. Изучая местность вместе с командирами полков, он обратил их внимание на то, что лощина с овражками и кустарником, пересекающая границы обоих полков на стыке, наверняка привлечет немцев, как скрытый подход. На переднем крае стык обороняла стрелковая рота. Перед стыком установили противотанковые мины, а в глубине создали еще одно минное поле. Но если бы здесь в лощине не было артиллерии, немцы прорвались бы на стыке. Поэтому Канашов приказал двум батареям семидесятишестимиллиметровой дивизионной артиллерии не вступать в бой до тех пор, пока немцы не прорвут первую позицию. Правда, в этом случае обрекались на бездействие восемь орудий, но делалось это сознательно, в интересах прочности всей обороны дивизии. Начальником противотанкового опорного пункта был назначен старший лейтенант Зализный.

В первый день боя, когда напряжение его дошло до предела и немцы вклинились на левом фланге и в центре, командиры полков просили разрешить им использовать батареи, находящиеся в лощине. Канашов чуть было сам не поддался. Больно уж заманчивы были цели: атакующие танки врага подставляли орудиям свои борта. Но все же он остался непреклонен и удержал артиллеристов от соблазна. К концу дня седьмая, самая яростная атака немецких войск показала, что Канашов поступил правильно. После налета авиации и артиллерийской подготовки более полусотни немецких танков устремились в стык двух полков по лощине. Пехоте и бронебойщикам удалось подбить на переднем крае девять вражеских машин, но остальные продолжали рваться в глубину обороны.

Вот тогда и встретили их из засад наши две батареи, которые вели огонь прямой наводкой. Лощина наполнилась плотными огненными взрывами, С наблюдательного пункта Канашова было видно, как бушует пламя в лощине и черные клубы дыма и земли закрыли сплошной темной стеной горизонт.

Связь с батареями была прервана. Предполагая, что батареи уничтожены, Канашов, чтобы не дать прорваться немцам на стыке полков, отдал приказ снять оставшийся дивизион стодвадцатидеухмиллиметровых гаубиц и занять позицию в полуразрушенном хуторе на высоте, через которую и проходила дорога из лощины. Но во время маневра дивизиона немецкая авиация произвела налет, и от него осталось только семь орудий…

И вдруг — комдив не поверял своим глазам — из клокочущей огнем и клубящейся дымом лощины немецкие танки начали отходить на свои позиции, не выдержав огневого поединка. Артиллеристы сожгли и подбили восемнадцать машин.

На другой день, как только затих бой, Канашов оставил за себя на командном пункте начальника штаба, а сам отправился к героям-артиллеристам старшего лейтенанта Зализного. Приближаясь к огневым позициям, комдив почувствовал, что его охватило волнение. «Они наверняка ждут моей помощи… А чем я могу им помочь?» Заместитель по тылу доложил ему, что в дивизии нет больше бронебойных снарядов. Еще хуже обстояло дело с людьми. Расчеты можно было еще пополнить подносчиками снарядов. Но где взять наводчиков, заряжающих? А батареи после таких напряженных боев нуждались в них.

В сумерках навстречу Канашову вышел небольшого роста, плотно сложенный старший лейтенант с висящей на тесемке забинтованной левой рукой. Это и был начальник противотанкового опорного пункта Зализный. Комдив остановил его доклад жестом и поздоровался за руку.

— Садитесь, — и сам присел на ступеньках снарядного погребка.

Зализный продолжал стоять. Канашов приказал ему сесть. Комдива одолевала беспокойная мысль: «А вдруг Зализный доложит, что нет больше противотанкового опорного пункта, на котором держалась оборона дивизии?»

— Как вы тут? — спросил Канашов.

Зализный, видно, понял, что беспокоило полковника.

— Противотанковый опорный пункт готов выполнить ваше задание… Тайки врага на нашем участке к Сталинграду не пройдут.

Комдиву все же не верилось в то, что он услышал. «Не ложный ли пафос службиста говорит в Зализном вопреки здравой оценке сил и возможностей? Может, у него осталось всего одно орудие… Какой же это противотанковый опорный пункт?»

— Товарищ полковник, у нас три орудия.

— Три? — все так же не веря, переспросил комдив.

И, как бы извиняясь, Зализный добавил:

— Из пяти два разбиты огнем немецких танков.

— Сколько танков подбили сегодня?

— Только девять… — И, опять будто извиняясь за такое малое количество, заметил: — Стреляли экономно… По шесть-семь снарядов имели на орудие. — И тут же добавил: — А сейчас и всего осталось четыре бронебойных. Не знаю, чем завтра будем отбиваться, если немцы опять пойдут в атаку.