Годы испытаний. Книга 1. Честь - [68]
— Стойте! — радостно крикнул Сергей. — Да ведь у нас есть дымовая шашка.
Дымовая шашка могла сейчас сослужить им верную службу. Надо было выбрать момент и поджечь ее, когда вражеский снаряд разорвется вблизи. Противник подумает, что танк подбит и загорелся. А черные клубы дыма на некоторое время создадут плотную маскировочную завесу, необходимую для осмотра машины.
Но танкисты знали, что и дымовая шашка не спасение в этом трудном положении. Она только оттянет время неизбежной развязки в этом неравном поединке.
Кряжев, обдумывая сложное положение, хотел было предложить механику этот план, но тот опередил его радостным возгласом:
— Василий Васильевич, а мотор-то в порядке!
И тут же до слуха Кряжева донеслось сначала недовольное подкашливание мотора, а затем и знакомое усиливающееся гудение.
«Тогда надо бросать эту позицию и прорываться».
Кряжев снова припал к смотровой щели.
А вражеские танки, окружавшие их, медленно сжимали кольцо. «Что делать?» И тут пришло решение: «Подбить один из них и на полном ходу прорываться в сделанную брешь».
Кряжев долго и расчетливо целил в наиболее опасную для них машину. Первым снарядом он заклинил башню вражеского танка, вторым разбил гусеницу.
— Теперь, Сергей, вперед и только вперед! — скомандовал Кряжев.
Танк рванулся и понесся с бешеной скоростью, ломал редкие деревца и кустарник.
Но немцы не собирались упускать добычу. Пользуясь дорогами, они быстро вырвались вперед и отрезали единственный путь к спасению, угрожая с флангов.
Кряжев дал команду сделать короткую остановку. Напряжение с каждой секундой росло. Командир танка торопливо осматривал местность в поисках выхода из смертельно опасного положения и вдруг увидел на курганчике, покрытом кустарником, группу немецких генералов и офицеров. Рядом мотоциклы, легковые машины.
«Командный пункт противника», — подумал он и сразу принял решение: «Уничтожить». Он подал команду механику, и танк, оставляя за собой густое облако пыли, рванулся на курганчик. Еще несколько секунд — и он раздавит, как яичную скорлупу, легкий блиндаж вместе со всеми находящимися здесь генералами и офицерами. Но немецкий танк, обходивший русский справа, успел сделать несколько выстрелов и поджег русский танк в нескольких метрах от командного пункта Мильдера.
Механик-водитель был сражен осколком насмерть, Кряжев, раненный в голову и правую руку, все же достал перевязочный пакет и с трудом сделал себе перевязку. Сильная боль иногда заставляла его закрывать глаза. Вот уже все ближе и ближе слышны резкие, отрывистые голоса немцев:
— Рус, рус, капут, капут!..
Кряжев вынул пистолет, с трудом приподнял отяжелевшее тело. И тут почувствовал, что танк горит. Едкий запах машинного масла и бензина ударил в нос. «Нет, живым не дамся!» Он открыл башню и стал стрелять, но вот пуля обожгла щеку. Кряжев опустился в башню, наполненную дымом. Задыхаясь, вынул обойму, В ней оставался один патрон. «Вот это мой». И с этой мыслью он нажал курок, приставив пистолет к виску. Раздался сухой щелчок. Кряжев нажал еще раз. Опять щелчок. «Осечка», — понял он и, задыхаясь от дыма, вылез из танка.
И тут же схватили его и через несколько минут со связанными руками повели куда-то. «Отвоевался ты, Василий Кряжев», — мелькнула тоскливая мысль.
Солдаты пинками и ударами автомата грубо подталкивали его. Они знали: русского танкиста непременно расстреляют.
А еще через несколько минут потрясенные генералы с благодарностью смотрели на своих танкистов, спасших им жизнь. Перед ними стояли закопченные, обливающиеся потом три немецких танкиста — экипаж братьев Кассэль.
Командующий подошел и каждому пожал руку. Он тут же потребовал, чтобы Мильдер представил их к награде.
К группе немецких генералов и офицеров подбежал худощавый переводчик и, вытянувшись, доложил, что захваченный танкист — русский офицер.
Кряжев стоял в стороне со связанными назад руками, окровавленные бинты съехали на глаза. Он широко расставил ноги, будто желал найти надежную опору, и все же невольно покачивался, видно от большой потери крови.
— Где остальной экипаж? — спросил командующий.
— Убиты. Остались в танке.
Командующий недоверчиво взглянул на Кряжева. Неужели один человек мог вести машину и стрелять?
— Развяжите ему руки и поправьте повязку, — приказал он солдату.
Тот быстро развязал руки и грубо поправил повязку. От боли лицо Кряжева передернулось. Командующий задумался. Взгляды всех были прикованы к нему.
— Мы умеем ценить храбрость солдата. Я сохраню вам жизнь…
Ему казалось, что это решение поднимает его авторитет в глазах подчиненных. Он как бы говорил этим: «Главное в войне — храбрость, знайте это».
— Если бы вы дали честное слово не воевать против германских войск, то… — он помедлил, как бы раздумывая, — я отправил бы вас в Германию…
Кряжев демонстративно отвернулся.
— Но я знаю, вы не дадите нам слова… Вы закончили войну, господин Кряжев…
Эти слова прозвучали зловеще и больно отозвались в сердце танкиста. Конвойный солдат подошел к Кряжеву и кивнул ему головой, что означало: «Пойдем!» И офицер-танкист, гордо подняв голову, пошел навстречу неизвестности.
