Годы испытаний. Книга 1. Честь - [23]

При первых встречах с Аленкой очень смущался Андрей, боялся сказать ей о своей любви. А закончив работу, уходил в лесную глушь, бродил, мечтая о любимой.

Как-то набрел Андрей на полянку с веселой, одиноко стоявшей на отшибе березкой. Она чем-то напоминала ему Аленку: он с тоской глядел на нее, иногда подходил к ней, гладил широкой грубой ладонью нежную, атласную, бледно-розовую кору. И березка, казалось, привыкла к нему, встречая его, радостно трепетала светло-зелеными листами, доверчиво протягивая гибкие ветви.

Случилось как-то, что Аленка, повязав цветастый нарядный платок, отправилась в лес. Любила она лес больше всего на свете и нередко подолгу пропадала в его зарослях, собирая ягоды, цветы. Набрав большой букет, она вдруг увидела на поляне человека, прислонившегося к березке, он стоял к ней спиной. Русые кудри его шевелил ветер, а он, склонив голову, стоял неподвижно, будто окаменел.

Что-то знакомое почудилось Аленке в могучей фигуре парня. Осторожно подкралась она к березке и узнала нового лесоруба — Андрея Полагуту. Что с ним?

Она решила напугать парня и резко окликнула:

— Что тут делаете?

Плечи Андрея вздрогнули. Он поднял голову и, увидев Аленку, смутился.

И вдруг Андрей быстро подошел к ней, схватил ее на руки, как ребенка, и стал осыпать горячими поцелуями. А ей не хотелось даже сопротивляться и почему-то казалось, что все это должно быть именно так.

…А через неделю на той же поляне играли свадьбу. Вскоре Андрей с Аленкой приехали на Дон в родную станицу. «Знать, судьба…» — говорили в станице старые люди. «Похуже Нюрки председательской, за которой раньше ухаживал Андрей, — судачили женщины промеж собой, — щуплая какая-то, не баба, а хворостинка».

Погостив две недели у родных, они уехали в Белоруссию. Через год Алена родила Андрею двух сыновей.

Долгое время Андрей ни с кем не дружил, никому не доверял своих сокровенных дум и поэтому получил кличку «Молчун».

Но чем больше присматривался Андрей к товарищам, тем больше нравился ему неказистый на вид весельчак-балагур Ефим Еж: Он и минуты не мог прожить без шутки, прибаутки, веселой истории.

Еще с шестого класса старичок учитель привил ему любовь к фольклору. Еж завел общую тетрадь и записывал бесценные крупицы народного юмора. И сейчас, в армии, он не расставался с пухлым, самодельным блокнотом, куда записывал поговорки, пословицы. Знал он их несметное число, а иногда и сам придумывал. Колюч был на язык Еж. Многие бойцы побаивались его. Лучше не связываться, а то высмеет перед всеми. Завязалась дружба между этими разными людьми, Ежом и Полагутой, неожиданно.

Взвод собирался идти в караул. Бойцы осматривали винтовки, прочищали стволы, набивали патронами ленты к пулемету, укладывали противогазы. Те, кто уже закончил подготовку, сидели курили. Андрей получил письмо от Аленки и затосковал. Перед ним лежал устав караульной службы. Но он так и не прочел еще своих обязанностей часового. Сковала человека тоска по родной Аленке. А Еж уж давно прицелился острым взглядом, жалко ему парня. Видел он, как Андрей беспокойно читал письмо и глаза его туманила грусть. И крикнул Еж озорно:

— Зй вы, бойцы зеленые, давай ближе ко мне!.. Вспомнился мне случай один занятный.

Все загомонили:

— Давай, Ефим!

А вот Андрей не подошел, остался сидеть в сторонке. «Ничего, расскажу погромче, услышит», — думал Еж.

Попыхивая огромной козьей ножкой и хмурясь, как кот, дремлющий на печи, он, не торопясь, повел рассказ:

— Стоял на посту у складов Павлуша Ризин из взвода Дуброва… Ну, разводящий наш, Правдюк, командует мне приготовиться. «Сменишь, — приказывает, — Ризина на полчаса раньше. Не надеюсь я на него, сукиного сына. Опять, наверное, заснул». Болезнь, понимаете, у него такая — сам на ногах, а спит, как конь…

— Что это здесь за сборище? — сердито спросил вошедший сержант Правдюк. Он не переносил, когда кто-нибудь из его подчиненных не был занят по службе.

Еж, подскочив резиновым мячиком, будто кто об пол его ударил, скосил хитроватые, с прищуром, глаза и, вытянувшись перед начальством, доложил:

— Товарищ сержант, подготовка к караулу закончена. Винтовка к бою готова. Патроны получены сполна. — Для большей убедительности он похлопал рукой по подсумку. — Обязанности часового три раза подряд прочитал, — соврал он, не сморгнув. — Разбудите ночью, как стихи, перескажу слово в слово.

— А зараз про кого це байки рассказываете? — нахмурился Правдюк.

— Это мы перекур устроили, товарищ сержант, а мне припомнился поучительный случай про то, как боец Ризин на посту отличился.

А увидев, что Правдюк удовлетворен докладом, добавил с лукавой усмешкой:

— Каков солдат, таков о нем и лад…

Прищуренный, всевидящий глаз Правдюка оглядел бойцов. У всех замерло дыхание. Сейчас он подстрелит кого-нибудь вопросом. Уж больно любил он эти коварные вопросы задавать. Попробуй не ответь, житья не даст.

Андрей поймал на себе взгляд и смекнул: спросит сейчас. Он торопливо сел на устав, но Правдюка не проведешь. Не зря их отделенный к каждому празднику благодарности получает и на всех совещаниях младших командиров его в пример ставят.

— Товарищ Полагута, — слегка улыбнулся Правдюк. Андрей, вскочив, замер. — На уставах не сидят… Помять можно. Книга ценная…