Год жизни - [44]

— У тебя все так просто, понятно,— вздохнула Зоя.— Жизнь катится по рельсам. А у нас...

— Не к чему искусственно осложнять себе жизнь,— пожала плечами Тамара.— Она и без того достаточно сложна, трудна. Человек — разумное существо, а не раб порыва.

— Вы и поженились, наверное, так... по плану,— зло сказала Зоя. Покраснела, поспешила поправиться: — Извини, Тамара, я не хотела тебя обидеть. Я в том смысле, что ты так рассудительна...

Тамара оставила вышивание, внимательно взглянула на Зою, помолчала.

— Нет, не по плану. Мы познакомились, когда Георгий был уже на третьем курсе института, а я еще только на первом. Решили пожениться, когда он окончит институт, получит назначение. И не удержались!

Тамара вдруг улыбнулась такой милой, застенчивой улыбкой, совсем неожиданной на ее строгом лице, что Зоя не утерпела: обняла и поцеловала подругу, совершенно примиренная с ней.

— Погоди, я не так сходил! Вот дай мне ферзя,— донесся из столовой голос Алексея.— Смотри, твой конь стоял вот здесь...

— Что вы там шумите? — спросила Тамара.— Идите к нам.

— Опять я партию продул,— объявил Алексей, появляясь в дверях.— Бутылка шампанского за мной. Разорит меня Георгий.

Арсланидзе подсел к жене, посадил на колени Вову. Завязался общий разговор.

— Игнат Петрович сегодня стекло разбил на своем столе,— сообщила Зоя.— Придется у Георгия новое просить. У него в гараже есть толстые автомобильные стекла. Правда?

— Поищем — найдем. А как его угораздило? — спросил Георгий.

— Кулаком пристукнул. Охапкина разносил за срыв суточного задания.

— Да,— горько сказала Тамара,— за добычу песков он с любого голову снимет, потребует, обеспечит. А вот что геологическая разведка срывается, ему наплевать. Вчера как просила дать хоть пятерых рабочих на шурфовку — отказал! А ведь мы едва наскребем разведанных площадей на план будущего года. Одного года! А что дальше? Чем будет жить прииск?

— Неужели у нас так мало разведанных площадей? — встревожился Алексей.

— Да. Прииск не имеет никакой перспективы. Так можно докатиться до его полного закрытия. А все мои доводы как об стенку горох. Ладно, пошли, Георгий,— со вздохом поднялась Тамара.— Хватит перемывать косточки Крутову. Да и поздно уже. Вове спать пора.

Пока Арсланидзе одевались, Зоя наблюдала за ними.

По тому, как заботливо Георгий застегнул верхнюю пуговицу на шубе жены, а Тамара ответила ему благодарным взглядом, по многим другим мелким признакам Зоя поняла, что Арсланидзе любят друг друга ровной, крепкой любовью. И ей стало грустно. Как они дружны между собою, как Тамара уверена в своем будущем! Зоя отошла к зеркалу. На нее глянуло чуть утомленное, но красивое кареглазое лицо. Ведь вот она и красивее и моложе Тамары, а завидует ей. Почему?

Алексей вышел на крыльцо проводить гостей. Георгий взял сына на руки. Тамара шла позади. А сбоку, твердо вонзая когти в плотный снег, охраняя семью, шел Рекс.

6

Большой генератор на электростанции, который давно уже капризничал, совсем вышел из строя. Надо было везти новый из Атарена. Но управление сообщило, что сейчас таких генераторов на складах нет. Лишь через полмесяца должны прибыть из Ленинграда новые электромашины.

Чтобы выйти из положения, Крутов приказал отключить поселок и давать энергию только шахтам, механическим мастерским, лотошным теплякам и радиостанции. В поселке остался свет лишь в конторе, телефонном узле да в доме Крутова — он был на одной линии с радиостанцией.

Прииск погрузился в темноту.

Раньше россыпь электрических огней «Крайнего» виднелась издалека. Она заполняла долину Кедровки, взбиралась по склону сопки Лысой, окаймляла подножие сопки Пологой. Радостно становилось на сердце у каждого путника, подъезжавшего к прииску. После однообразных распадков, едва озаренных луной, темной тайги, угрюмо придвинувшейся к дороге, вдруг из-за поворота показывалась живая, переливающаяся сетка огней. Она говорила о тепле, отдыхе, людях.

Теперь погасли веселые огоньки, приветливо сверкавшие в многочисленных окнах. В урочный час луна поднималась на небосклон, но в ее холодном сиянии безжизненно лежали распластанные на снегу приисковые домишки. Поселок казался вымершим.

Свет нужен человеку. Здесь же, на далеком Севере, без него нельзя было жить. С четырех часов дня невидимое солнце, с усилием приподнявшееся над линией горизонта и так и не пробившее пухлых облаков, вновь обессиленно скатывалось за горизонт. Короткий серый рассвет сменялся темнотой. Морозный туман с новой силой наваливался на людей. Он горбил спины, вселял безотчетную тревогу. Становилось тяжело дышать. Хотелось выпрямиться, набрать полную грудь воздуха, крикнуть, чтобы заставить отпрянуть эту молчаливую враждебную силу, которая душила человека.

В морозном черном тумане, который обволакивал все, за пять шагов не видны были дома. Стало опасно сходить в сторону с дорог и тропинок, пробитых в снегу. Люди брели медленно, опустив головы, вглядываясь в неясные очертания тропинок у себя под ногами. Ходить в одиночку избегали. Одинокому человеку все вокруг начинало казаться смутным, нереальным. Он один существовал в черном тумане. Ни огонька, ни силуэта дерева, ни порыва ветра, ни шороха... Ничего! Как будто ослеп-нув, человек разводил руки в стороны, желая ощутить вблизи себя хоть что-нибудь, кроме этого проклятого тумана.