Год жизни - [22]

Шрифт
Интервал


Николай Николаевич Крамов появился на нашем участке в следующее же воскресенье.

— Собирайтесь, товарищи! — крикнул он, издали завидев меня.

Я шел к домику Светланы. Сегодня мы решили с ной отправиться в горы. Вероятно, она тоже услышала голос Крамова и шум его машины, потому что сразу показалась на пороге.

Кажется, в первый раз после приезда Светланы на участок я видел ее не в комбинезоне, а в красной юбке и белой блузке. И волосы ее не были собраны под косынкой, как в те годы, когда мы учились в институте. На этот раз она высоко перехватила их лентой, чтобы защитить от ветра.

Широко улыбаясь, Крамов быстро шел нам навстречу.

— Так вот, товарищи начальники, — сказал он, — я предлагаю чудесную вещь. Сейчас мы на машине отправимся к озеру. Не к ближнему, а к тому, что в пятнадцати километрах отсюда. Там у рыбаков есть катер. Мы сядем на этот катер, — договоренность с рыбаками есть, — покатаемся по озеру часа два и вернемся обратно. Ну, как задумано?

— Прекрасно! — воскликнул я и посмотрел на Светлану.

Она молчала. Мне стало неловко за нее.

— Вы не в восторге от моего предложения? — спросил Крамов без всякой обиды, но, как мне показалось, грустно.

— Мы просто хотели прогуляться с Андреем Васильевичем, — сказала Светлана, непривычно называя меня по имени-отчеству. — В горы.

— Но ведь и мы поедем в горы! — подхватил ее слова Николай Николаевич.

— Поедем, Светлана! — настойчиво сказал я. Длинные, почти сходящиеся у переносицы брови Светланы чуть приподнялись.

— Хорошо, — сказала она, — поедем.

* * *

Сейчас, когда прошло так много времени после этой поездки, я думаю: не с нее ли все началось?.. Нет, не с нее. То, что произошло, началось когда-то раньше. Это уже было, уже жило где-то внутри нас. До первой нашей встречи на участке, до первых разговоров, до туннеля, до врезки, до статьи в газете, до поездки к озеру… Собственно, если говорить об этой поездке вне всякой связи с другим, то ничего особенного тогда не случилось…

6

Мы ехали по чудесной, так запомнившейся мне дороге. Сначала машина мчалась по берегу озера. На той стороне озера виднелись горы. По обе стороны дороги были разбросаны валуны разной формы и цвета. Дорога все время шла на подъем, и было неожиданно встречать на такой высоте небольшие озера. Они походили на плоские тарелки, до краев налитые водой.

Вокруг было пустынно, ни одной живой души не встретили мы на пути. Иногда мне казалось, что я вижу разбросанное на склоне горы, меж деревьев, селение. Но это были огромные валуны, издали похожие на крыши домов.

День был уже в разгаре, когда мы подъехали к рыбацкому причалу. Николай Николаевич подхватил небольшой, лежавший у его ног чемоданчик, чехол с разобранным спиннингом и побежал к маленькой пристани. Катер еще не пришел. Пришлось ждать около двух часов. Наконец послышался резкий сигнал, потом показался катерок.

Мы устроились на носу. Затарахтел мотор, и катер, рассекая серую, со светлыми полосами воду, двинулся в сторону дальних, едва различимых гор.

Это было замечательное плавание! Мы шли вдоль огромного зеленого массива, над которым раскинулись клочья разметанного ветром легкого тумана. Наступал вечер, круглое красное солнце плыло над лесом наперегонки с нами. Дальних гор уже не было видно, но большие снежные поляны на них были еще заметны.

Мы прошли на катере в узкие горные ворота и увидели вдали новую цепь гор. Ближняя из них была ясно различима, а дальние казались клубами сгустившегося тумана.

— Ну как, друзья, не сердитесь, что я вовлек вас в это плавание? — спросил Николай Николаевич.

— Что вы! — воскликнула Светлана. — Это просто необыкновенно! Я вот думаю сейчас: увидели бы меня оттуда, из Москвы, как я плыву между гор, ночью, под ярким солнцем…

Она произнесла эти слова с каким-то самозабвением. Я удивленно посмотрел на нее. Вероятно, она забыла обо всем на свете и ощущала только себя на фоне этих сказочных гор.

Да, это была та Светлана, которой я так любовался под Москвой, на высоких горах, когда она широко раскидывала руки, вдыхая полной грудью воздух перед тем, как броситься в свой зигзагообразный полет…

Как я люблю ее такую! В те минуты мне казалось, что она часть меня самого и выражает то, что живет во мне, но что я не умею, а может быть, стесняюсь высказать…

— Вы тоже москвичка? — спросил Крамов.

— Тоже, если вы москвич, — ответила Светлана.

Некоторое время мы молчали. Вскоре настроение Светланы передалось мне, и я сказал:

— Когда я вижу эти далекие, суровые, неприступные горы, мне хочется взобраться на них и посмотреть, какой мир откроется моим глазам за горами.

— Там снова горы, — проговорил Крамов.

— Я говорю сейчас отвлеченно. Когда я вижу перед собой что-нибудь далекое, неизвестное, мне всегда хочется проникнуть туда…

— Кажется, Пржевальскому принадлежат слова: «Душу номада даль зовет», — сказал Крамов. — Номад — это значит кочевник. Вы типичный номад, Андрей.

Я заметил, что в присутствии Светланы Крамов обращается ко мне на «вы».

Сейчас мы плыли между горами. Солнце бросало свои лучи так, что справа горы казались мрачными и недоступными, а слева простерся светлый мир туманных далей.


Еще от автора Александр Борисович Чаковский
Блокада. Книга первая

Первые две книги романа «Блокада», посвященного подвигу советских людей в Великой Отечественной войне, повествуют о событиях, предшествовавших началу войны, и о первых месяцах героического сопротивления на подступах к Ленинграду.


Блокада. Книга пятая

Пятая книга романа-эпопеи «Блокада», охватывающая период с конца ноября 1941 года по январь 1943 года, рассказывает о создании Ладожской ледовой Дороги жизни, о беспримерном героизме и мужестве ленинградцев, отстоявших свой город, о прорыве блокады зимой 1943 года.


Блокада. Книга третья

Третья и четвертая книги романа «Блокада» рассказывают о наиболее напряженном периоде в войне — осени 1941 года, когда враг блокировал город Ленина и стоял на подступах к Москве. Героическую защиту Ленинграда писатель связывает с борьбой всего советского народа, руководимого Коммунистической партией, против зловещих гитлеровских полчищ.


Блокада. Книга вторая

Первые две книги романа «Блокада», посвященного подвигу советских людей в Великой Отечественной войне, повествуют о событиях, предшествовавших началу войны, и о первых месяцах героического сопротивления на подступах к Ленинграду.


Блокада. Книга четвертая

Третья и четвертая книги романа «Блокада» рассказывают о наиболее напряженном периоде в войне — осени 1941 года, когда враг блокировал город Ленина и стоял на подступах к Москве. Героическую защиту Ленинграда писатель связывает с борьбой всего советского народа, руководимого Коммунистической партией, против зловещих гитлеровских полчищ.


Победа. Том первый

Новый роман писателя А. Чаковского «Победа» связывает воедино две великие исторические вехи — лето 1945 года, когда в Потсдаме разыгралась политическая битва за обеспечение прочного мира после окончания войны, и лето 1975 года, когда в Хельсинки руководители 33 европейских стран, а также США и Канады подписали Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.Действие романа начинается в Хельсинки, куда прибывает советский журналист Воронов; основу первой книги составляет рассказ о подготовке к встрече в Потсдаме и ее первом дне.Используя огромный документальный материал, писатель воссоздает атмосферу встречи, а также живые портреты главных ее участников: Сталина, Черчилля, Трумэна.В «Победе» А.


Рекомендуем почитать
Ранней весной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Волшебная дорога (сборник)

Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.