Год за год - [16]
Де Голль — видимо, последний великий француз (великие люди за последние десятилетия вообще стали анахронизмом, живым раритетом, в них есть элемент “нелепости”). 68-й год переломил хребет не одной Франции, не одному Де Голлю — только с годами начинают проступать контуры этой революции — ее богоборческий смысл, уничижающий дух в пользу удовольствия. Якобы нонконформистская революция на самом деле вбросила человечество в конформистско-потребительскую цивилизацию с растущей раковой опухолью наднациональной бюрократии с хищными аппетитами.
От какой спички загорается революционное беснование? У нас в Питере 26.II.1917 рядовой запаса Кирпичников выстрелил офицеру в спину, и рухнула русская цивилизация.
В мае 68-го рыжий еврей (учившийся во Франции немец), 23 лет, Даниэль Кон-Бендит, левый, “гошист”, витийствовал перед кучкой таких же щенков в Нантерре и — опрокинул Де Голля, и произошла смена эпох, обусловленная “великой сексуальной революцией”, оказавшейся в мире много победнее марксистской в России. (Сейчас ему 63 — он чиновник Европарламента и вице-мэр Франкфурта, т. е. дармоед доживает жизнь в порядке и холе.)
А нашего придурка расстреляли деникинцы в 1918-м…
27 мая, 9 утра.
Приснились какие-то абреки на скакунах, красиво задрапированные по самые глаза в цветные шелковые платки.
Вот тебе и эпоха “некоммерческого кино”. Посмотрел (пересмотрел) вчера фильм Феллини “Рим”, редкая чепуха. Особенно не выношу феллиниевские массовки, когда итальянцы (итальянки) ведут, беря глоткой, в диалогах свои соло. У него, видимо, два очень хороших фильма: “Дорога” и “Ночи Кабирии” — и один неплохой (о деградирующем писателе, превращающемся в папарацци) — “Сладкая жизнь”, а все остальное — по нисходящей. Особенно брезгливое чувство вызывает антиклерикализм Феллини (я вообще заметил, что когда издеваются над Ватиканом — непременная составная “творчества” нынешних западных — послевоенных — межеумков, меня это задевает и шокирует, будто речь идет о моей церкви).
…Эти участники массовок в грязных майках, которыми так любуется Феллини, громко комментирующие из зала концертные номера или с гоготом бросающие на сцену дохлых кошек — “его величество народ”, по-феллиниевски, — вполне могли бы, например, подвесить за ноги Кларетту Петаччи. Я даже удивляюсь, почему режиссер обошел стороной такой его сюжет, — видимо, понимал, что это уж чересчур.
Нет, слава в наши дни просто за творчество не приходит: за ней всегда стоит журналистко-критическое лобби, клака и проч. идеологически заинтересованные люди, и обязательно надо, чтобы раздуваемый маэстро хоть немного отвечал их левизне и цинизму. Феллини отвечал: антиклерикализм и неореалистическая псевдонародность.
Мощь поэтического мотора Бродского: не выжимает по капле, а, чувствуется, завелся и не может остановиться.
Дурная черта (черта пройдошная): воспользоваться минутой и вытянуть себе нужное у расчувствовавшегося совсем по другому поводу.
“Я человек эпохи Москвошвея, / смотрите — как на мне топорщится пиджак” — Мандельштам восторгался Зощенко именно в этом качестве.
В прошлом ельцинский политик (а теперь оппозиционер-playboy) Б. Немцов был активным участником оранжевой революции. И вот рассказал, что в организацию ее входили — в виде гуманитарной помощи незалежной демократии с Запада — не только продовольствие и медикаменты, но и коробки с презервативами, расхватываемые как горячие пирожки. Май 68 — продолжается!
29 мая, четверг.
Вчера Н. С. рассказывал мне про май 68-го. “Полная анархия. К концу месяца Париж уже завонял”. Всё, оказывается, началось еще в марте. Руководство Нантерра вынуждено было призвать полицию. Но полицию избили и прогнали. “Я уже тогда понял, что добром это не кончится. Явное поражение власти безнаказанно не проходит… Революционеры очень хотели, чтоб была какая-нибудь жертва. Но, надо отдать должное аккуратности полиции, никого не убили”.
Я: “Да, революции для дальнейшей раскрутки всегда требуются похороны жертв или, на худой конец, одной жертвы”. — “Ну вот, а ее-то как раз и не было”.
В этом году был юбилей “Мая”, и вся пресса запестрела его апологетикой (даже детский Тусин журнал). И то правда: ведь тогда, краткосрочно подавленная Де Голлем, во временной перспективе революция эта достигла всех своих “долгосрочных” целей — нового витка дехристианизации цивилизации в первую очередь.
Де Голль за год до смерти (в беседе с Андре Мальро): “Французы не имеют больше национальных устремлений. Они не хотят больше ничего делать ради Франции”.
Генерал был человеком старых представлений, что ради Родины гражданин может и должен идти порою на жертвы (на самоограничение, например — как шел он всегда сам). Такие представления для современного европейца (а теперь и у нас) — средневековый анахронизм (да еще с дурным душком нарушений “прав человека”).
Почему я так боюсь того, что случится, когда меня-то уже не будет? Страшно за детей, за внуков, за те физические и нравственные страдания, которые придется им пережить. Но страшно и за все сделанное, страшно за творчество, которое, скорее всего, погибнет (как и львиная доля письменной культуры вообще), так и не порадовав никого. Не пригодится, не сбережется ничего из того, чему посвятил жизнь… Как же тут не бояться?
Новую книгу Юрия Кублановского «В световом году» составляют стихи, написанные поэтом после возвращения из политической эмиграции. Некоторые из них входили в предыдущие лирические сборники автора, но для настоящего издания отредактированы и уточнены им заново. Последний раздел книги «На обратном пути» — стихи из журнальной периодики последних лет — публикуются в новых версиях и композиционном единстве.Юрий Кублановский — лауреат Литературной премии Александра Солженицына 2003 года.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.