Год выкупа - [30]

Эверард вздохнул.

— Этого я и опасался. Бедная Ванда.

— Прошу прощения…

— Нет, это так… — Эверард глубоко затянулся, стараясь успокоиться. — Можете идти. Пройдитесь по городу, наберитесь положительных эмоций.

— Не хотите со мной прогуляться? — неуверенно спросил Наварро.

Эверард покачал головой.

— Я побуду здесь. Вряд ли Тамберли нашел способ выбраться оттуда самостоятельно. Если бы так случилось, то его вначале доставили бы для отчета на одну из наших баз. Расследование показало бы, что я имею к нему непосредственное отношение, так что меня поставили бы в известность. Но, естественно, чтобы все произошло именно так, нужно взяться за дело иначе. Возможно, меня скоро вызовут.

— Понятно. Спасибо и до свиданья.

Наварро ушел. Эверард поудобнее устроился в кресле. Понемногу начало смеркаться, но он не торопился включать свет. Ему хотелось просто остаться наедине со своими мыслями и надеждами.

18 августа 2930 года до Рождества Христова

В том месте, где река впадала в море, сгрудились глинобитные дома деревни. Сейчас на берегу лежали только два долбленых каноэ: в такой тихий день все рыбаки отправились на ловлю. Почти все женщины также ушли из деревни — возделывать небольшие участки земли на краю мангрового болота, где они выращивали тыкву, кабачки, картофель и хлопок. Над общинным очагом поднимался ленивый дымок; огонь в нем постоянно поддерживался кем-нибудь из стариков. Оставшиеся в деревне женщины и пожилые мужчины занимались различными домашними делами, а подростки приглядывали за малышами. Жители деревни носили короткие юбки из туго свитых волокон, дополняя одежду украшениями из раковин, зубов и птичьих перьев. Слышно было, как они смеялись и гомонили.

На пороге одного из домов, скрестив ноги, сидел Гончар. Сегодня он оставил свой круг, на котором лепил горшки и миски. Не пылала печь, в которой он их обжигал. Он отрешенно смотрел вдаль и молчал. Он часто вел себя подобным образом — с тех самых пор, как научился говорить на местном языке и начал делать удивительные вещи. Такое мастерство заслуживает уважения. Обычно Гончар был приветлив, но иногда на него находила странная задумчивость. Может быть, в это время он придумывал новую красивую вещь или же общался с духами. Конечно, он был совсем другим — высокий, с бледной кожей, со светлыми глазами и волосами, с бородой до самых глаз. Солнце обжигало его сильнее, чем местных жителей, и поэтому он носил накидку. Его жена сидела дома и растирала в ступке семена диких трав. Двое их детей спали.

Внезапно послышались крики. Вдали показались земледельцы, возвращавшиеся с полей. Люди, оставшиеся в деревне, поспешили к ним навстречу, желая узнать, что там случилось. Гончар поднялся на ноги и последовал за ними. Вдоль берега реки к деревне подходил незнакомый человек. Чужаки появлялись здесь довольно часто, главным образом торговцы. Однако этого человека прежде никто не видел. От жителей деревни он почти не отличался, разве что был мускулистее. А вот одежда у него была совсем другой. На бедре у незнакомца висела сумка, из которой выглядывало что-то блестящее.

Откуда он мог явиться? Если бы он пришел в долину пешком, охотники заметили бы его еще несколько дней назад… Незнакомец поздоровался — в ответ женщины испуганно завизжали. Старики жестами велели им отойти, а сами приветствовали пришельца, как подобает.

Тем временем подошел Гончар.

Тамберли и разведчик долго приглядывались друг к другу. «Он той же расы, что и местные», — решил первый. Странно, насколько спокойно он воспринял это открытие теперь, когда, по прошествии долгих лет, исполнилось его самое заветное желание. «Да, в самом деле. Лучше, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, даже у простых людей каменного века. Как он собирается объяснить назначение висящего на бедре оружия?»

Разведчик кивнул.

— Я так и думал… — медленно произнес он на темпоральном языке. — Вы меня понимаете?

Тамберли на мгновение лишился дара речи. Но все же…

— Понимаю, — ответил он наконец. — Добро пожаловать. Вы тот, кого я ждал все последние… семь лет, если мне не изменяет память.

— Меня зовут Гильермо Сиснерос. Родился в тридцатом столетии, но работаю в универсариуме Халла.

«Да-да, к тому времени путешествия во времени были уже открыты и получили широкое распространение».

— А я Стивен Тамберли, родом из двадцатого века, полевой историк Патруля.

Сиснерос рассмеялся.

— Надо бы пожать друг другу руки.

Жители деревни наблюдали за ними, онемев от ужаса.

— Вы потерпели аварию? — Этот вопрос Сиснерос мог бы и не задавать.

— Да. Нужно доложить Патрулю. Доставьте меня на базу.

— Разумеется. Я спрятал темпороллер километрах в десяти вверх по течению. — Сиснерос на мгновение замялся. — Я намеревался выдать себя за странника, немного пожить у них и попытаться решить одну археологическую загадку. Вероятно, вы и есть решение этой загадки.

— Именно так, — подтвердил Тамберли. — Когда я понял, что угодил в западню, из которой без посторонней помощи мне не выбраться, я вспомнил об изделиях Вальдивии[7].

— Наиболее древняя керамика западного полушария, принадлежащая к так называемому «домашнему» периоду. Она почти полностью повторяет глиняные изделия с орнаментом «Дземон» из древней Японии. Принятое объяснение сводилось к следующему: какое-то рыболовное суденышко пересекло под парусами Тихий океан. Его экипаж нашел пристанище здесь на берегу, где и научил туземцев гончарному ремеслу. Но концы с концами в этой истории не сходились. Нужно было проплыть более восьми тысяч морских миль… И должно было так случиться, чтобы именно эти моряки знали секреты одного из самых сложных ремесел, которым у них на родине владели только женщины…