Год Волка - [21]

Лицо его осталось насмешливым, но глаза были серьёзны, когда он сказал:

— Не страшно, даже одного раза достаточно, чтобы проявить свои чувства.

Я задохнулась, а потом до меня дошло, что он и себя имеет в виду, и когда осознание этого отразилось на моём лице, и мои глаза широко распахнулись в немом изумлении, смех пропал с его лица и он стал убийственно серьёзным.

— Ты мне нравишься, девушка, — с жаром произнёс он. — А я тебе?

Он выпрямился, приглашая меня взглянуть на себя, и стоял передо мной, широко расставив ноги, гордый и по-язычески прекрасный, освещённый огнем из кузницы. Его тело блестело от пота. Я проследила за каплей испарины, которая прокладывала дорожку по его мускулистой груди, спустившейся по его рельефному животу и упершейся в пояс брюк. Я медленно подняла свой взгляд и взглянула ему в глаза.

Меня опалило жаром. Резко развернувшись, я бросилась от него, убеждая себя, что не бегу. Но как бы быстро я не бежала, я не могла убежать от вопроса, который всё еще звенел в моих ушах: «А я тебе?». Вопроса, ответ на который узнать я боялась.

Я залетела в дом с такой скоростью, как будто за мной гналась тысяча чертей.

Улана с Янушем с удивлением взглянули на меня. Лады ещё не было.

— Ты где была? — спросила она.

— Гуляла по округе. Случайно забрела к кузнице.

Януш засмеялся:

— У нас все девушки частенько «случайно» забредают на кузницу. Ты часом попить с собой не прихватила, а то у всех «случайно» с собой имеется, — и он мне подмигнул.

— Януш! — укоризненно воскликнула Улана.

— Но я не знала! — сказала я растерянно. — Я не знала, что он кузнец!

— Это семейное дело. — сказала Улана. — У Драгомира золотые руки. Даже в городе его работы очень ценят и часто приезжают к нему сюда сделать заказ. После смерти отца, несколько лет назад, он работает в кузнице один, есть правда мальчонка в подмастерьях.

— Его дом на отшибе, недалеко от кузницы, — продолжила она. — Драгомир вообще очень одинокий человек: мать его умерла, когда он был ещё маленьким, его отец так её любил, что больше не женился. Так что нет у него ни братьев, ни сестер — вздохнула она. — Он самый лучший охотник у нас в поселении, никогда не возвращается с пустыми руками.

— Они жили вдвоём с отцом, никого близко к себе не подпуская, и сейчас он к себе так никого близко и не подпустил, — задумчиво сказала она.

— А уж как наши девушки только не пытались, даже сестрица моя…, - влез Януш, но замолчал под строгим взглядом матери.

— Хватит болтать, — сказала она ему, — иди лучше отцу помоги.

— Где же Лада? Завтра праздник, надо тесто на пироги готовить.

— А давайте я помогу, — внезапно сказала я. «Когда в голове не понятно что, лучше всего руки работой занять» — уже про себя подумала я.

— Давай, — сказала Улана, и мы стали с ней замешивать тесто.

Позже прибежала Лада, и мы принялись за уборку в доме.

После домашних дел Лада засобиралась к подругам на посиделки.

— Пойдём со мной, — уговаривала она меня. — Я тебя со всеми познакомлю.

— Иди одна, — отнекивалась я. — Завтра познакомишь.

— Давай я тебя заплету — предложила я, и Лада радостно согласилась.

Я заплела ей косу, на подобие той, что плела в первый раз, но только при плетении оставляла пряди, которые потом тоже заплела в косу. Получилось что поверх широкой косы, тянулась ещё одна узкая.

Лада повертелась и радостно убежала на посиделки. Я же, лежа в постели и пытаясь заснуть, не могла избавиться от картины, отпечатавшейся у меня в мозгу — гордо стоящий Драгомир, освещённый пламенем. «А я тебе?» — все ещё слышала я вопрос.

Рано утром меня разбудила Лада.

— Распусти волосы и не снимай рубашку, — сказала она мне.

— А что мы делать будем? — спросила я.

— С утра все девушки и женщины идут к рябине, завязывают на ветке ленту и срывают её кисть. Потом эту кисть хранят на оконных рамах.

— А что это значит, с любопытством спросила я?

— Она охраняет дом от всего плохого, храня в нём покой, счастье и благополучие.

— А мужчины что делают? — спросила я, вставая и расчёсывая волосы.

— Они сегодня, в честь праздника зарежут несколько баранов, кропя их кровью пастбища, и огороды. Это жертва богине Рожане, за зелёную траву на пастбищах и богатый урожай.

— Где ваши поля? — заинтересовалась я.

— У нас их нет. Поля возделывают вокруг города прилегающие к нему поселения Земледельцев, там и мельницы. А мы, продавая пушнину из леса и мясо, уже покупаем там крупы и муку.

— А как же огороды?

— Там мы сажаем картофель, овощи. Нам хватает, — ответила Лада.

— Девчонки, хватит болтать, — сказала Улана, и мы вышли из комнаты.

Мы подошли к рябине, которая росла недалеко от дома. Улана с Ладой запели песню, кивнув мне чтобы я подпевала, прося Рожану охранить дом от зла. Потом мы повязали ленточки на ветках, и сорвали кисти рябины. Вернувшись в дом, мы застали там Радомира с Яношем. Женщины поклонились им, и я тоже. С песней вставили кисти рябины с листочками на окна. Лада же, одну веточку оставила и положила на стол.

— А почему ты отложила её? — спросила я Ладу.

— Отнесёт её Драгомиру, — ответил за Ладу брат. — У него же нет женщины в доме.

Лада залилась румянцем.

А Януш не умолкал: