— Нет и нет! Инцидент исчерпан.
— Тогда мировую, идет? Мир на вечные времена!
К ним подсел младший Мурадов, беседовали втроем. Старший заметил самокритично: сегодня он так бессовестно вел себя, но пусть ребята поймут: бывают дни, бывают в жизни обстоятельства.
— Смертельные! — уточнил Лева и попал в точку.
— Молодец, — польстил ему Таган и отправился к философствующим на кошме под саксауловым кустом.
— Н-да, — вздохнул Каратаев и сощурился устало, не глядя ни на кого. — Такие солдаты на поле боя… не то что наш брат. Вот так дойдешь до точки, и хоть с обрыва — в омут головой…
— Ого! В омут головой — это неплохо! Это цирк! А впрочем, цирковые номера сегодня, кажется, уже были. — Назаров метнул взгляд в сторону Тагана; тот пропустил насмешку мимо ушей, он явно намеревался возразить своему учителю.
— Время, что ли, такое: в жар и в холод тебя бросает, — угрюмо философствовал Каратаев. — Вроде бы хозяин эпохи, открыватель вселенной, а вдруг в собственном доме словно без прописки, словно без адреса оказываешься.
— Вы на редкость удачно выразились — адрес! — обрадовался, точно находке, Таган. — В нем-то и суть. Полным-полно их, всевозможных адресов, но есть главный — адрес времени. Завладели им — и прекрасно! Но как прописываемся мы в своем, нам отведенном времени, вот в чем суть.
— Хов, Мухаммед, гляди, как ребята закручивают, — заметил секретарю райкома старик Мергенов. Он встряхнул при этом рукавами халата и добавил: — Только неловко малость; о самом-то главном не стоит кричать. Так нас учили.
— Почему же, если мысль стоящая… — рассудил Назаров и, не желая углубляться в полемику, внес предложение продолжить разговор на обратном пути.
Объявлено: через полчаса все отчаливают в поселок. Засветло надо прибраться, а завтра с рассветом снова замеры и ходьба по дамбам.
Таган, издали глядел на Ольгу, и мысли роились у него в голове. О ней и об ашхабадской квартире, о новых плотинах на Аму-Дарье и почему-то об Айнабат, которую следовало сегодня привезти сюда, хотя это вовсе и не Таганова забота.
