Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую - [11]

В Испании проблема безработицы стоит очень остро. Молодые люди не могут найти работу по профессии, нужны знакомые, быть хорошим специалистом мало, нужно знать дядю, друга, подругу, собаку владельца компании, чтобы устроиться на любую работу. Это всем портит жизнь, но заставляет крутиться или философствовать.

Андрей из тех, кто крутится. За несколько лет в Испании он стал дизайнером пальм. Мы вместе придумали пафосное имя для его профессии, на самом деле названия его деятельности как такового нет. Работа заключается в том, что такой «дизайнер» вооружается специальными инструментами: огромный острый нож-лопатка, когти, чтобы лазить по стволу, страховка, ножницы и др., забирается по стволу пальмы и обрезает старые почерневшие ветви, срезает нижние листья кроны и придает пальме форму ананаса. Звучит просто, только на обучение этой филигранной работе уходят годы. Срез должен быть ровным, листья пальмы весят по несколько килограммов, иногда рост ветвей неправильный, тогда нужно долго примеряться с местом отреза, некоторые пальмы вообще никогда не обрабатывались, тогда надо начинать с самого низа, иногда ветки отлетают в тело и впиваются в мышцы, приходится зашивать раны. Нужно быть в отличной физической форме, чтобы работать тяжелым ножом, балансируя на высоте. Надо признаться, Андрей выглядит как Апполлон Бельведерский: мускулы, крепкие руки, широкие плечи.

Основные заказчики дизайнера пальм – русские состоятельные бизнесмены, у которых в Испании есть дома и сады. На обработку пальмы уходит от тридцати минут до полудня в зависимости от ухоженности, размера.

Андрей любит свою работу: работает на себя, приобрел инструмент, никаких тебе начальников, офисов, бумажек, свежий воздух, возможность выбрать время работы, результат виден сразу, моральное удовлетворение.

Я слушала Андрея и радовалась за него: можно годами определяться, чего хочешь от жизни, получить три высших образования, искать ответы в религии, философии, психологии, а можно просто жить, делать лучшее из того, что можешь и что нравится, приносить пользу себе и людям. Я рада была на своем пути встретить украинского парня, который преподал мне урок жизнелюбия и творческого отношения к собственной жизни без изучения креативных методик и советов вроде «Придумай двести способов использования скрепки». Если меня вдруг спросят, кто мой любимый дизайнер, я отвечу вслух: Филипп Трейси, но в душе вспомню Андрея и мой чудесный испанский автостоп.

Гибралтар

Томас с собакой

Проявление отваги и чрезвычайной глупости произошло со мной после того, как добрый украинский парень высадил меня в окрестностях Гибралтара.

До Гибралтара по карте нужно было идти еще километров пятнадцать. Но вожделенную скалу, зиждущуюся на краю света, видно было издалека. Я подумала, чего мне по долгой дороге идти, срежу-ка я и пройдусь полями. Пока я удалялась от магистрали в сторону скалы, мне повстречался темнокожий мужчина с собакой. Он был похож на рояль: цвета смоли, крупный, увесистый и с белыми клавишами зубов. Он широко улыбался то ли мне, то ли вечеру, и облакам, и морю, и тому, что можно вот так просто гулять с собакой. Я махнула ему рукой: мол, я тебя понимаю, я тоже улыбаюсь от того, что хорошо на свете жить, и красиво вокруг, и день был сегодня хороший. Он еще шире улыбнулся в ответ.

Я продолжила идти коротким путем, правда, недолго. Впереди меня вырос забор, украшенный сверху шипами колючей проволоки. Я с прискорбием поняла, что срезать не получится. Я развернулась и поплелась назад, чтобы выйти на ту пятнадцатикилометровую дорогу, про которую еще час назад мне сказала карта. Я ругала себя на чем свет стоит. За час я могла бы пройти пять километров по тому длинному пути, и сейчас осталось бы всего десять. Солнце уже начинало садиться. Когда я теперь попаду в Гибралтар? Попадется ли мне на пути еще один добродушный водитель, готовый меня подвезти, что в Испании с ее неприятием автостопа со мной случалось крайне редко, и если меня подбирали, я считала это огромной удачей. Улыбка сошла с моего лица, сменившись на выражение растерянности и беспомощности. А тот мужчина-рояль все еще выгуливал своего пса. Он увидел мою фигуру, двигающуюся в обратном направлении, и крикнул издалека голосом Луи Армстронга: «Ты потерялась?». Нет, конечно же, я не потерялась, так прогуливаюсь тут со своим пятнадцатикилограммовым рюкзачком. И блуждания мои от дороги к лесу и обратно – это часть вечернего променада. Как же я на себя злилась.

Если честно, я выглядела жалко. С растрепанными волосами и скрюченной от рюкзака спиной, с табличкой «Gibraltar», той самой, картонку для которой журналист вытащил из мусорного бака и на которой виднелась пара жирных следов от пиццы. Мир увидел мою рассеянную непонимающую улыбку и решил: «Нет. Вы только посмотрите на эту самонадеянную тупицу. Сегодня у нее ни одного шанса справиться самостоятельно. А вот этот парень с собакой в порядке. Он-то ей и поможет».

Томас, так звали мужчину с широкой улыбкой, отвел домой своего пса, взял машину и подвез меня прямиком до гибралтарской таможни. Он голосом звезды американского джаза пел за рулем. Томасу было примерно сорок лет. Думаю, примерно двадцать из них он пропел. Томас родом из Африки. Он был из тех африканцев, что смогли выбраться из бедности. Он учился в Лондоне на инженера. Работал в Англии, потом осел в Испании. Он был руководителем команды инженеров в компании, которая занимается переработкой нефти. Ворота с колючей проволокой, в которые я уперлась, пытаясь срезать путь к скале, как раз охраняли территорию его завода от таких путешественников, как я. Он отвечал за технологический процесс очистки воздуха во время производства. А пса, которого он выгуливал, Томас взял в приюте.