Год сыча - [30]

* * *

25 июля. Среда. Тусклый денек. Наматываю на колеса дорогу, не выпуская из вида огромный, как катафалк, черный джип с тонированными стеклами. От одного вида такого зверя может тревожно забиться сердце, а между тем едет в нем не ужасающий мафиози, а безобидный мужичок с ноготок. Этот недомерок завел себе любовницу – так, во всяком случае, утверждала его супружница, давая мне задание выследить и изобличить неверного муженька.

Кручу баранку, а мысли прыгают, мельтешат, точно в бурю кораблики на волнах.

По-дурацки все получилось. Леточку отыскал, а бабло стрясти не с кого. Нет, конечно, я могу сообщить Ларисе местонахождение дочки и содрать бабульки с нее. Да заплатит ли? Почему-то думается, что не слишком она будет счастлива заполучить Лету живой-здоровой.

И вообще есть у меня по этому поводу всякие раздумья, глубокие и не очень, после которых что-то не хочется связываться с Ларисой. Да и стоит ли окунаться в то, что миновало? Лучше замнем для ясности…

Шумно пробегает короткий дождь. Джип, политый из небесного душа, сверкает как новенький. На кой гному такая громада? Еще и наложницу себе завел – как же-с, по статусу положено-с. Хотя он собственную жену вряд ли удовлетворяет. Впрочем, следует признать, мало кто, находясь в здравом уме и твердой памяти, его мужеподобную мымру захочет.

Джип въезжает в стандартный двор и пришвартовывается неподалеку от панельной «брежневки». Похоже, рыбка привела меня к месту клева. Теперь начнется самое интересное. И оно начинается – но так, что у меня отвисает челюсть. Из джипа выкатывается пухленький челобутик – вовсе не тот, кого я ожидал увидать! Да, серый костюмчик его, и белая сорочка, и пестренький галстучек. Но мой был лысым и бритым, а у этого пышная русая прическа и бородка в цвет. Только тогда, когда он скрывается в подъезде, до меня допирает: этот гад нацепил парик!

Звоню жене колобка и сообщаю прискорбную новость.

– Ну и что? – не понимает она.

– Но ведь вам требуется документальное подтверждение измены, – терпеливо объясняю я. – Если на снимках будет волосатый и бородатый дядя, даже очень похожий на вашего мужа, вы мне не поверите.

Подумав секунду, она отрезает:

– На фотографиях мой супруг должен быть в своем обычном виде. А уж как вы выкрутитесь – не мои проблемы. Я вам деньги плачу. И немалые.

Ее карканье завершается гудками отбоя. Я прихожу в бешенство. Как они – ревнивая карга и ее блудливый муженек – меня достали! Когда часа через полтора счастливый паскудник выбегает из подъезда и залезает в свою роскошную колымагу, вихрем вымахиваюсь из «жигуля», рву на себя дверцу джипа, врываюсь внутрь и могучей рукой сминаю рубашку колобка вместе с галстуком.

– Ты, тварь, – хриплю, задыхаясь от непритворных чувств. – Наконец-то я тебя засек! К Тоньке повадился, козья морда!

– Позвольте, – блеет он, даже не пытаясь вырваться. – Вы кто? Какая Тонька?

– А то, что мне намекнули про Тонькиного хахаля. Я устроил засаду, и ты попался, хмырь! Ну, готовься к смерти, сейчас здесь все будет красным.

– Позвольте, – вопит он изо всех сил, – здесь какая-то ошибка! Я не знаю никакой Тоньки! Я действительно езжу сюда, но к девушке по имени Света.

– Э, – устало говорю я, – Тонька, Светка, какая разница? Тебе один конец.

– Разница есть, – принимается убеждать меня мужичок. – В какой квартире живет ваша Тоня?

– Лучше скажи – в какой твоя?

– В сорок девятой. – Он таращит правдивые зенки, для убедительности трясет башкой, и его борода трется о мой кулак.

Задумываюсь.

– А не врешь? Я ведь проверить могу.

– Клянусь, – он молитвенно складывает ручки.

– Лады, – как будто смягчаюсь я. – Тогда вот что сделаем. Даже если ты к Тоньке ходил, после нашей беседы дорогу к ней забудешь. Верно я говорю? (Он утвердительно мотает волосатой головой.) С другой стороны, ей, шалаве, острастка нужна, чтоб не водила кого попало. Сейчас поднимемся в ее квартиру…

– Я не пойду!

– Вот ты себя и выдал, – нехорошо усмехаюсь я, ласково похлопывая его по щеке.

– Я не поэтому, – заверяет он, прикладывая ладошку к груди. – Просто… извините, не хочу вас обидеть… но вы можете завести меня якобы к Тоньке и там…

– Боишься, – догадываюсь я. – Ну хрен с тобой. Уговорил. Случайно при мне фотик. Счас щелкну тебя, а снимок Тоньке покажу. Лады?

– Лады, – обрадовано соглашается он.

– Погоди, да у тебя вроде парик. И борода не настоящая. Ты, может, везде кудрявым ходишь, а к Тоньке лысым? А ну скидавай.

Он послушно выполняет приказ, и я щелкаю его на фоне дома – сначала без парика, но с бородой, потом в парике, но без бороды. А потом и вовсе без того и другого.

– Теперь я свободен? – спрашивает он, изо всех сил демонстрируя человеческое достоинство.

– Ехай, – милостиво разрешаю я.

Короб на колесах скрывается из вида, а я залезаю в свой «жигуль». Дело в шляпе. Есть и изобличающие снимки, и признательные показания гнома – на кассете диктофончика, что был включен во время нашего с ним обмена мнениями. Вроде можно похвалить себя, посмеяться над простофилей-огрызком и отправиться за причитающимся гонораром.

Почему же мне невесело? Несчастный малыш, затюканный супругой-матерью, твердой рукой заправляющей семейным бизнесом! Он нашел себе маленькое развлечение – девочку, с которой чувствует себя настоящим мачо. И тут являюсь я, унижаю, да еще собираюсь продать с потрохами мегере жене. Во мне растет ненависть к собственной самодовольной персоне. С яростью, в полный голос, срывая связки, принимаюсь осыпать себя последними словами, и лишь когда немного легчает, мрачно трогаю с места.