Год собаки - [19]

Теперь я доверял ему полностью. Для гордого пса, в крови у которого сотни лет независимости, перевернуться на спину в знак подчинения и покорности — серьезное испытание. Он не стал бы играть такими жестами.

Я обхватил ладонями его морду и прижал к своей щеке. Он осторожно лизнул меня в лицо — раз, другой, затем еще и еще раз. Сперва медленно и нерешительно, а затем все энергичнее начал вилять хвостом.

Мой гнев улетучился без следа. Честно говоря, мне было очень стыдно. Я нарушил все свои принципы.

— Все хорошо, мальчик, — говорил я ему. — Я тебя люблю. Ты дома. Теперь все будет хорошо. Обещаю, я никогда тебя не брошу. — И, погладив его по голове, добавил: — И вот тебе еще одно обещание: как только все у нас образуется — непременно найдем тебе где-нибудь настоящих овец, чтобы ты их пас. Обязательно найдем. Клянусь.

Мы поднялись на ноги и устало побрели домой.

С тех пор поведение Девона разительно изменилось: казалось, в этой битве родился другой пес. Причины этого были очевидны: Девон понял, что у него есть «вожак», которому он обязан подчиняться. Он осознал свое место в стае. Это, по-видимому, его успокоило, снизило его тревогу. Мне кажется, он понял мое обещание, данное теперь свободно и сознательно, и больше не страшился за свою судьбу. Что бы ни случилось дальше, пес обрел дом и хозяина.

Его уважение или по крайней мере послушание я завоевал примитивным, глубоко чуждым мне самому способом. Однако наша ссора помогла ему избавиться от чего-то, что ему мешало, — старых страхов, сомнений, может быть, боязни быть снова отвергнутым. Мы дошли до предела, он заглянул за край пропасти — и решил мне довериться, так же как я решил его полюбить.

Конечно, не прошло и нескольких часов, как Девон дал мне понять, что вовсе не подчинился целиком и полностью. Некоторые наши конфликты, в сущности, только начинались. Но генеральное сражение было окончено.

С того дня мы почти повсюду гуляли без поводка. Девон больше не удирал от меня и не выбегал на проезжую часть. Ни разу больше он не напугал ребенка, не погнался за школьным автобусом и неизменно откликался на первый же мой зов. Ни разу не перепрыгивал через забор, не делал подкопов, не пытался расшатывать штакетины. Не разбил ни одного окна. Ему больше не хочется от меня убегать.

Напротив: он меня обожает. Я — его вожак, брат, товарищ. Он может смотреть на меня часами и всегда, когда это возможно, старается держать меня в поле зрения. Когда я пишу в кабинете, он часто сидит во дворе, куда выходит мое окно, и смотрит на меня. Общаемся мы жестами и началами фраз — договаривать до конца мне почти не приходится. Он всегда понимает, куда мы идем, должен ли он идти со мной или оставаться дома, можно ли ему бегать.

Когда мы сидим дома, он устраивается у дверей комнаты — охраняет хозяина. Стоит мне крикнуть, выругаться, что-нибудь пробормотать, издать любой необычный звук, просто уронить что-нибудь — и в мгновение ока он оказывается рядом, готовый служить, оберегать и защищать.

Он знает, что я хромаю, и всякий раз, когда мне случается споткнуться или упасть (а такое бывает довольно часто), немедленно подбегает, взволнованно суетится вокруг меня, лижет руки, старается помочь. Он напоминает мне Лесси. Если когда-нибудь со мной случится беда, я не колеблясь прикажу: «Девон, мальчик, беги позови на помощь!» И не сомневаюсь, он бросится прочь, залает у первых же дверей, приведет ко мне первых же встреченных прохожих. Быть может, это просто фантазия. Но, возможно, однажды мне придется это проверить.

Теперь я гораздо лучше узнал Девона. Под маской непокорного бунтаря скрывается добрая душа, щедрое, отзывчивое и нежное сердце.

Покончив со своими страхами и комплексами, он стал спокойным и благовоспитанным псом. Теперь понятно: он с самого начала понимал, что от него требуется, просто не видел причин подчиняться моим желаниям. Он больше не прыгает на столы, не сбрасывает на пол телефон, не бегает, как безумный, по дому. Ест только из своей миски, Стенли оставил в покое, а за Джулиусом неустанно наблюдает и, кажется, им восхищается. Но он не потерял ни гордости, ни неукротимости. Девон по-прежнему рабочий пес.

Старина Хемп и Старина Кэп смотрят на Девона с небес и наверняка гордятся таким потомком.

Люблю, люблю, люблю

На прогулках Стенли по-прежнему отставал от нас, и не случайно. Наш чудный пес болен — и болен смертельно. Так сказал нам ветеринар.

Поначалу мы не могли в это поверить. Стенли исполнилось семь лет, но он по-прежнему был по-щенячьи весел и игрив, и глаза его блестели все той же радостью жизни.

Доктор Бренда Кинг — отличный ветеринар: опытный, прямой и надежный. Она очень любит собак и во время приемов часто больше разговаривает с ними, чем с их хозяевами. Ее диагнозы и рекомендации обычно коротки, но дельны и полны смысла.

Стенли был у нее уже не впервые. Он поздоровался, ткнувшись носом доктору в руку, и охотно пошел вместе с ней к рентгеновскому аппарату — только немного обеспокоился, когда увидел, что я остаюсь ждать его в кабинете. Немного погодя доктор Кинг вошла и прикрыла за собой дверь. Дурной знак. Она хорошо знала моих собак и всегда питала к Стенли особенную слабость.