Год со Штроблом - [11]
— Я так и думал, что бригадиром поставят тебя. Знаешь, против чего я? Когда мне втемяшивают, что я при любой погоде должен ровно во столько-то ноль-ноль стоять под ружьем, а для меня не подвезли боеприпасов.
— Мне всегда больше нравилось, когда человек говорит, не против чего, а за что он, — ответил Шютц, на что Вернфрид, буркнув: «Это кому как…» — преспокойно зашагал дальше.
Некоторое время Шютц следил, как укладывает трубопровод Эрлих. Ему было двадцать с небольшим, и на шее он носил тоненькую цепочку с блестящей зеленой «капелькой».
— Большие у вас перебои с работой? — спросил Шютц.
Эрлих отступил сначала на несколько шагов, внимательно оглядывая уложенный отрезок трубопровода.
— Комар носа не подточит, а? — спросил он с довольным видом и только тогда повернулся к Шютцу:
— Перебои? За глаза хватит! Поставщики, черт бы их побрал, подводят со сроками. Бывает, и мы подводим. Но мы понадежнее других, если, конечно, смежники не подложат свинью. А еще голова кругом идет от изменений в проекте. Строительство вроде нашего длится годы. А раз такое дело, то и наука на месте не стоит — так нам объяснили. Все, что там в Ново-Воронеже придумают, немедленно по почте пересылают сюда. Володя, сам понимаешь, сразу хватает нас за загривок. Но это все еще полбеды, как-никак улучшение! Но не дай бог, что-то требуется решить на месте, а это по части генподрядчиков: начальство норовит запросить самые верха. Счастье наше, что есть Кислова. Она многое сглаживает. Говорит, так, дескать, это надо делать и так! Ну, мы и делаем, и до сих пор это всегда было наилучшим решением.
Проблемы стройки. Повсюду они разные и всюду одинаковые. Шютц, шедший по освещенной ярким искусственным светом улице, выложенной необработанными бетонными плитами, — он направлялся к своему общежитию, стоящему среди сосен, — мысленно говорил себе, что и люди повсюду и разные и одинаковые. Парня вроде Вернфрида следует держать в узде, а на такого, как Эрлих, всегда можно положиться. А его, Шютца, день придет, когда он со сварочным аппаратом станет рядом с Юрием и Зиммлером. Тогда он докажет своему Штроблу, чего сто́ит!
Шютц заранее предвкушал удовольствие от бутылки холодного пива и часа-другого, которые они проведут со Штроблом. Они остановились перед дверью комнаты номер двенадцать, и Штробл успел уже повернуть ключ в замке, как в другом конце длинного коридора показался Улли Зоммер и направился прямиком к ним. Светловолосый, полноватый, с двумя тугими спортивными сумками через плечо, он остановился перед ними, держа в руке ключ от той же комнаты. Оглядели друг друга, но придраться было не к чему: и у него, и у них ордера на одну комнату.
— Я сегодня в третий раз перебираюсь, — объяснил, наконец, Улли Зоммер, помаргивая белесыми ресницами, — а всему виной одна девица из жилотдела: тыкает своими пальчиками в картотеку, как слепой котенок лапкой! Перебираться в четвертый раз? И не подумаю!
В комнате стояли три кровати, на одну из них Улли бросил свои сумки.
— Если собираетесь занять оставшиеся, что же, я не против, мне вы не помешаете.
Штробл и Шютц переглянулись. М-да, другую комнату сейчас вряд ли получишь. Разложили вещи из сумок по тумбочкам, приняли душ. Час спустя они сидели в заводской столовой в здании напротив.
7
Рабочий день Штробла приобрел четкий ритм. Утром — подъем. По длинному коридору — к туалету. Бриться. Под душ. Обратно по длинному коридору. Штробл во всем чуть побыстрее. Шютц с булочкой на тарелке и бутылкой молока еще у кассы, а Штробл уже выпивает единым духом чашку черного кофе, машет на прощание рукой, выходит и садится на велосипед.
Из столовой Шютц отправляется в бокс. Обмениваются парой фраз с Зиммлером, Вернфридом, Эрлихом. Замеры. Монтаж. Проверка. Ругань по поводу нечеткой работы с бетонщиками, спор с такелажниками, которые задерживают начало монтажа на следующем участке. Перекур с Юрием. Взгляд через плечо Вари на результаты последнего контроля сварки. Замеры. Монтаж. Проверка. Попытка объяснить Володе Кислову, что ребятам, занятым на ГЦТе, потребуется на день больше, потому что строители не успеют заделать раньше пролом в стене. Дать знать Штроблу, чтобы надавил на планерке на соответствующего начальника. Обед — в заводской столовой «Корд» за длинным столом, где скопились горки тарелок, неубранных их предшественниками. Локоть к локтю с Зиммлером и Эрлихом. Напротив — Юрий и Варя. Подначиванье Зинаиды, если только ее не отозвал куда-то Володя Кислов: требуется срочно и точно перевести какое-то рацпредложение. Изредка — Штробл. Появится, глянет на их тарелки, скорчит гримасу и исчезнет. После обеда — сигарета. После сигареты — в бокс. Монтаж. Замеры. Ругань, потому что пропал фланец: то ли его не поставили, то ли его украл кто-то, кому он срочно потребовался. Глоток лимонада из бутылки Эрлиха. Громкий хохот: Зинаида рассказала об одном забавном случае из жизни Юрия. Чашка кофе в почти обезлюдевшем «Корде». Попозже — котлета с острой горчицей и черствой булочкой. После двенадцати часов работы — конец.
Лампочные броши на мачтах искусственного освещения. Небо освещено на всем пространстве строительства, оно высокое, чистое, и мерцают на нем несколько звезд.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Содержание нового произведения писателя — увлекательная история большой семьи алтайских рабочих, каждый из которых в сложной борьбе пробивает дорогу в жизни. Не сразу героям романа удается найти себя, свою любовь, свое счастье. Судьба то разбрасывает их, то собирает вместе, и тогда крепнет семья старого кадрового рабочего Ивана Комракова, который, как горный алтайский кряж, возвышается над детьми, нашедшими свое призвание.
«В таежной стороне» — первая часть трилогии «Рудознатцы», посвященной людям трудной и мужественной профессии — золотопромышленникам. Действие развивается в Сибири. Автору, горному инженеру, доктору технических наук, хорошо знакомы его герои. Сюжет романа развивается остро и динамично. От старательских бригад до промышленной механизированной добычи — таким путем идут герои романа, утверждая новое, социалистическое отношение к труду.
Автор романа «Инженер Северцев» — писатель, директор научно-исследовательского института, лауреат премии Совета Министров СССР, а также ВЦСПС и СП СССР, — посвятил это произведение тем, кого он знает на протяжении всей своей жизни, — геологам и горнякам Сибири. Актуальные проблемы научно-технического прогресса, задачи управления необычным производством — добычей цветных и редких металлов — определяют основное содержание романа.«Инженер Северцев» — вторая книга трилогии «Рудознатцы».
О Великой Отечественной войне уже написано немало книг. И тем не менее роман Григория Коновалова «Истоки» нельзя читать без интереса. В нем писатель отвечает на вопросы, продолжающие и поныне волновать читателей, историков, социологов и военных деятелей во многих странах мира, как и почему мы победили.Главные герой романа — рабочая семья Крупновых, славящаяся своими револю-ционными и трудовыми традициями. Писатель показывает Крупновых в довоенном Сталинграде, на западной границе в трагическое утро нападения фашистов на нашу Родину, в битве под Москвой, в знаменитом сражении на Волге, в зале Тегеранской конференции.