Год со Штроблом - [11]

— Я так и думал, что бригадиром поставят тебя. Знаешь, против чего я? Когда мне втемяшивают, что я при любой погоде должен ровно во столько-то ноль-ноль стоять под ружьем, а для меня не подвезли боеприпасов.

— Мне всегда больше нравилось, когда человек говорит, не против чего, а за что он, — ответил Шютц, на что Вернфрид, буркнув: «Это кому как…» — преспокойно зашагал дальше.

Некоторое время Шютц следил, как укладывает трубопровод Эрлих. Ему было двадцать с небольшим, и на шее он носил тоненькую цепочку с блестящей зеленой «капелькой».

— Большие у вас перебои с работой? — спросил Шютц.

Эрлих отступил сначала на несколько шагов, внимательно оглядывая уложенный отрезок трубопровода.

— Комар носа не подточит, а? — спросил он с довольным видом и только тогда повернулся к Шютцу:

— Перебои? За глаза хватит! Поставщики, черт бы их побрал, подводят со сроками. Бывает, и мы подводим. Но мы понадежнее других, если, конечно, смежники не подложат свинью. А еще голова кругом идет от изменений в проекте. Строительство вроде нашего длится годы. А раз такое дело, то и наука на месте не стоит — так нам объяснили. Все, что там в Ново-Воронеже придумают, немедленно по почте пересылают сюда. Володя, сам понимаешь, сразу хватает нас за загривок. Но это все еще полбеды, как-никак улучшение! Но не дай бог, что-то требуется решить на месте, а это по части генподрядчиков: начальство норовит запросить самые верха. Счастье наше, что есть Кислова. Она многое сглаживает. Говорит, так, дескать, это надо делать и так! Ну, мы и делаем, и до сих пор это всегда было наилучшим решением.

Проблемы стройки. Повсюду они разные и всюду одинаковые. Шютц, шедший по освещенной ярким искусственным светом улице, выложенной необработанными бетонными плитами, — он направлялся к своему общежитию, стоящему среди сосен, — мысленно говорил себе, что и люди повсюду и разные и одинаковые. Парня вроде Вернфрида следует держать в узде, а на такого, как Эрлих, всегда можно положиться. А его, Шютца, день придет, когда он со сварочным аппаратом станет рядом с Юрием и Зиммлером. Тогда он докажет своему Штроблу, чего сто́ит!

Шютц заранее предвкушал удовольствие от бутылки холодного пива и часа-другого, которые они проведут со Штроблом. Они остановились перед дверью комнаты номер двенадцать, и Штробл успел уже повернуть ключ в замке, как в другом конце длинного коридора показался Улли Зоммер и направился прямиком к ним. Светловолосый, полноватый, с двумя тугими спортивными сумками через плечо, он остановился перед ними, держа в руке ключ от той же комнаты. Оглядели друг друга, но придраться было не к чему: и у него, и у них ордера на одну комнату.

— Я сегодня в третий раз перебираюсь, — объяснил, наконец, Улли Зоммер, помаргивая белесыми ресницами, — а всему виной одна девица из жилотдела: тыкает своими пальчиками в картотеку, как слепой котенок лапкой! Перебираться в четвертый раз? И не подумаю!

В комнате стояли три кровати, на одну из них Улли бросил свои сумки.

— Если собираетесь занять оставшиеся, что же, я не против, мне вы не помешаете.

Штробл и Шютц переглянулись. М-да, другую комнату сейчас вряд ли получишь. Разложили вещи из сумок по тумбочкам, приняли душ. Час спустя они сидели в заводской столовой в здании напротив.

7

Рабочий день Штробла приобрел четкий ритм. Утром — подъем. По длинному коридору — к туалету. Бриться. Под душ. Обратно по длинному коридору. Штробл во всем чуть побыстрее. Шютц с булочкой на тарелке и бутылкой молока еще у кассы, а Штробл уже выпивает единым духом чашку черного кофе, машет на прощание рукой, выходит и садится на велосипед.

Из столовой Шютц отправляется в бокс. Обмениваются парой фраз с Зиммлером, Вернфридом, Эрлихом. Замеры. Монтаж. Проверка. Ругань по поводу нечеткой работы с бетонщиками, спор с такелажниками, которые задерживают начало монтажа на следующем участке. Перекур с Юрием. Взгляд через плечо Вари на результаты последнего контроля сварки. Замеры. Монтаж. Проверка. Попытка объяснить Володе Кислову, что ребятам, занятым на ГЦТе, потребуется на день больше, потому что строители не успеют заделать раньше пролом в стене. Дать знать Штроблу, чтобы надавил на планерке на соответствующего начальника. Обед — в заводской столовой «Корд» за длинным столом, где скопились горки тарелок, неубранных их предшественниками. Локоть к локтю с Зиммлером и Эрлихом. Напротив — Юрий и Варя. Подначиванье Зинаиды, если только ее не отозвал куда-то Володя Кислов: требуется срочно и точно перевести какое-то рацпредложение. Изредка — Штробл. Появится, глянет на их тарелки, скорчит гримасу и исчезнет. После обеда — сигарета. После сигареты — в бокс. Монтаж. Замеры. Ругань, потому что пропал фланец: то ли его не поставили, то ли его украл кто-то, кому он срочно потребовался. Глоток лимонада из бутылки Эрлиха. Громкий хохот: Зинаида рассказала об одном забавном случае из жизни Юрия. Чашка кофе в почти обезлюдевшем «Корде». Попозже — котлета с острой горчицей и черствой булочкой. После двенадцати часов работы — конец.

Лампочные броши на мачтах искусственного освещения. Небо освещено на всем пространстве строительства, оно высокое, чистое, и мерцают на нем несколько звезд.